в ответ, я опустилась на барный стул рядом с Рене и бегло осмотрела зал: сегодня он был заполнен лишь на двадцать процентов. На мой же вопрос мгновенно отозвалась Рене, сразу начавшая выдавать мне новости из своей бурной семейной жизни. В этот раз она решила начать со своей старшей дочери:

– Адела заявила, что в следующем году планирует отправиться в Нью-Мексико, чтобы поступить в университет в Альбукерке, вот только она забыла уточнить, хватит ли у нас со Стэнли денег на её обучение, – в голосе Рене звучали притворные нотки возмущения.

– Но если положить руку на сердце, тогда можно смело утверждать, что у вас со Стэнли вполне хватит денег на обучение Аделы в Альбукерке, тем более с учётом того, что до поступления в университет Лекси у вас в запасе ещё целых четыре года, – посмотрела исподлобья на нашу эмоциональную подругу Астрид.

– Да, денег, конечно, хватит, в конце концов, Стэнли неприлично много зарабатывает… – прикусила нижнюю губу Рене. – Наверное мне просто обидно, что мои девочки так быстро растут, а вырастая планируют уезжать от меня не просто в соседний город или штат, но в противоположную часть США.

Наблюдая за своими более старшими подругами я незаметно вздохнула, в очередной раз почувствовав себя на фоне их если не ребёнком, тогда определённо точно подростком. У них мужья, взрослые дети, свой бизнес или домохозяйство, а я всё гоняюсь за ветром в своей голове, даже не задумываясь о смысле подобных вещей. Астрид сорок два, её сыновьям двадцать два и шестнадцать, Рене тридцать семь, то есть она старше меня всего на три года, а у неё уже целых четыре дочери семнадцати, тринадцати, десяти и пяти лет. О сыновьях Астрид я знаю немного, хотя каждого из них знаю в лицо, зато о детях Рене, которых я видела лишь пару раз и лишь вскользь, я знаю почти всё: Адела мечтает поскорее ощутить независимость и освободиться из-под гнёта родительского покровительства, Лекси последние два года помешана на брейкдансе, Каприс ходит в один класс с дочерью нынешней подружки моего бывшего мужа, а Сибил вроде как умна не по годам.

Не знаю почему так сложилось, может быть потому, что я познакомилась первой с Астрид, хотя, думаю, что причина кроется в ином, но всё же металл Астрид был мне ближе, нежели пластичность Рене. В Астрид было нечто такое, что люди обычно называют неуловимой вибрацией. То, как вибрировали то ли мысли, то ли душа этой личности, было для меня чем-то из разряда непонятного и одновременно родного, что мной ощущалось как нечто странное. С Рене же всё было проще. Она не была для меня ни загадкой, ни уникальностью. Самая обыкновенная молодая женщина средней красоты, обладающая стандартными для современных женщин мышлением и среднестатистическим телосложением с минимальным излишком веса, с которым она, как и большинство женщин без чётких установок в голове, любит периодически бороться разнообразными усреднёнными методами вроде кратковременных диет, и это несмотря на то, что десяток лишних килограмм её образ всё же больше красит, нежели умаляет его красоту.

Делая первые глотки пива из американской пинты, любезно предоставленной мне Астрид, и мысленно сравнивая своих подруг между собой, я не заметила, как они начали обсуждать своих мужей. Рене, по привычке, ставшей уже традицией, вновь увлечённо ударилась в расхваливание своего избранника:

– Я уже давно пришла к выводу, что выходить замуж нужно за гораздо более старших мужчин. Хотя бы потому, что более старшие мужчины сильнее ценят своих молодых жён, отчего в постели творят самые настоящие чудеса. Посмотрите на меня со Стэнли: мне тридцать семь, ему пятьдесят девять – между нами разница в целых двадцать два года, а у нас даже после рождения четверых детей секс такого качества, что иногда мне кажется, будто нам ещё нет и восемнадцати!

– Ну не скажи, секс до восемнадцати зачастую не так уж хорош, – хитро заулыбалась Астрид. – Хотя, возможно, что-то в этой возрастной теории есть. Мой отец старше моей матери на десять лет, и я могу утверждать, что он склонен к страстным порывам по отношению к ней больше, чем она по отношению к нему. И всё же бывают и обратные ситуации, когда женщина в паре старше своего мужчины, и он оказывается более страстным, нежели она. Вот к примеру Пейтон, – подруга вдруг сверкнула в мою сторону нападающе-озорным взглядом.

– Что? – приподняла свои брови в неподдельном непонимании я.

Отчего-то решив меня проигнорировать, Астрид вновь обратилась к Рене:

– Арнольд вон какой хороший для Пейтон, а он младше неё почти на шесть лет.

– Чего? – криво ухмыльнулась я, наконец поняв, что меня пытаются спровоцировать на пустом месте.

– А почему нет? – неожиданно резко заглянула мне прямо в глаза Рене.

– Хотя бы потому, что я не обращаю внимание на малолеток.

– Парню двадцать девять лет, – парировала Астрид.

– А мне через несколько дней стукнет тридцать пять, – заметила я.

– И что с того?

– Нет, всё же для меня факт того, что мужчина является младше меня, серьёзный аргумент, чтобы не рассматривать подобный вариант в принципе.

– И с чем связаны такие принципы, скажи мне пожалуйста, – не желала сдаваться Астрид. – Более молодые любовники более страстные в постели – это всем известный факт. Чистая физиология…

– Нет, что бы вы мне не пытались доказать, шесть лет разницы – это большой разрыв. Женщине с таким разрывом пришлось бы ежедневно следить за тем, чтобы выглядеть на фоне своего молодого бойфренда если не младше него, тогда хотя бы его ровесницей.

– Ты себя когда в последний раз в зеркало видела?! – на сей раз не выдержала Рене, любившая разбавлять любые, даже такие глупые диалоги, самыми разнообразными эмоциональными выпадами. – Да ты ведь супермодель полицейского мира! Вся такая стройная, подтянутая, прокаченная… Как таких вообще в полицию берут? Не будь я твоей подругой, я бы за твою внешность за твоей спиной называла бы тебя стервой!

Из-за подобных слов и их столь яркой эмоциональной окраски не удержалась от откровенного смеха даже я. Когда же первый прилив смеха прошёл, Астрид вновь решила продолжать продавливать свою линию:

– Кстати, из-за внушительных габаритов Арнольда и наверняка благодаря своим генам ты, Пейтон, смотришься на фоне Рида не его ровесницей, но его младшим напарником.

– И тем не менее, младший напарник именно он. И мои принципы против служебных романов, – решила однозначно отрезать я, чтобы поскорее подвести к логическому финалу эту лишённую смысла беседу.

– А мне служебные романы кажутся одними из самых страстных, – не соглашалась сдаваться