С детства зная, что править землями предстоит ей и, желая смягчить обиду брата, герцогиня старалась быть с ним помягче и поласковее. К сожалению, это лишь навредило. Нитт не считался ни с её просьбами, ни с её мнением, будучи единственным, кто морщил нос и подвергал сомнению каждое слово. В то время как Ниа постигала науку управления, училась разбираться во внутренней экономике и финансовых документах, Нитт объезжал жеребцов редких пород, участвовал в поединках и с удовольствием путешествовал. Что ж, по крайней мере, клинком он владел мастерски. Ни разу «младший» сын не выразил претензий отцу, не намекнул на свою кандидатуру в качестве правителя Сайттена. Зато не забывал пренебрежительно фыркать в адрес родной сестры. Ниа в ответ усмехалась и оттачивала мастерство делового письма, помогая старому герцогу разбирать внутренние тяжбы и вести прочую переписку. Именно в дочери он разглядел необходимую жёсткость и хватку, именно её обучал тонкостям дипломатии. Нитт же не стеснялся напоминать, что мужчины по природе своей умнее и рассудительнее. Сестра в тонкой язвительной манере приподнимала светлую бровь, виртуозно решая последствия внебрачных связей «младшего» братишки, который любил не только путешествия, но и сопровождающие их удовольствия. Впрочем, о его удовольствиях и предпочтениях ходили самые нелестные слухи: поговаривали, что девицы в его покоях стали бывать всё реже и реже.

Возможно, виноваты были оба: и старый герцог, и его дочь. К детям, рано потерявшим мать, долго горевавший отец не мог относиться слишком сурово и требовательно. То есть не мог — к мальчику. К девочке некоторые требования всё же имелись, в соответствии с ожиданиями. Ниа понимала и не обижалась, и стремилась доказать отцу, что достойна его выбора. Ну а к брату… При всей её язвительности, решительности и определённой жёсткости характера, Нитта она помогала баловать.

Ниа вполне уверенно справлялась с обязанностями герцогини уже второй год, когда братец внезапно заговорил. Выразил и обиду, и недовольство решением почившего отца, и претензии.

— На том основании, что я — мужчина, а ты всего лишь слабая женщина.

Её светлость кривила губы и напоминала, что будет только рада его активной помощи и содействию в рассмотрении дел. А его светлость в ответ указывал, что ей надлежит выйти замуж и сосредоточиться на интересах супруга, выборе новых занавесей для гостиных, и посадке роз и гортензий в разбитом в соответствии с её пожеланиями саду. Ну и озаботиться наследниками для супруга не мешало бы. И напоминал, что родимое пятно, особый знак рода Сайттен, имеется и у него, а значит, и он имеет все права. Ниа показывала распоряжение покойного отца, а так же указ — подтверждение его величества Бастиана Лигарта Орсанда, а Нитт фыркал и отмахивался: этот указ можно пересмотреть по-родственному, в узком семейном кругу. Если Ниа подпишет отказ в пользу младшего брата — вряд ли король станет упорствовать, рассуждал Нитт. Кем они приходились королевскому роду в точности — они сами толком не могли посчитать, хотя не раз и не два рассматривали родословную. Родня, пусть и дальняя. Дед близнецов, Виржел Сайттен, прежнему королю, Тадхену Орсанду Суровому, отцу Бастиана Лигарта, приходился двоюродным племянником, сыном королевской кузины.

С родовыми пятнами Сайттены, конечно, смешно и нелепо носились, гордились их наличием страшно сказать как.

… Но нашлись у его светлости Нитта сторонники. Часть вассалов, присягнувших герцогине на верность, от своих слов отступились и поддержали желание брата занять герцогское кресло. Несколько родовитых семейств, влиятельных и жаждущих укрепить и расширить это влияние, соглашались с тем, что во главе герцогства должен стоять мужчина. Её светлость уступать отказывалась. Его светлость упорствовал и давил. В режиме уговоров, упрёков и споров Сайттены провели большую часть весны, после чего, казалось бы, наступило затишье, которое непростительно ошибочно приняли за мирное разрешение спора, посчитав, что Нитт Сайттен отступился от своих притязаний. Затихли разговоры о знаменитой родовой отметине — праве законно занять герцогское кресло. В донесениях и отчетах, ложившихся на королевский стол, не содержалось никаких намёков о том, что конфликт не утих, а напротив, набирает обороты. А он набрал. Летом. Двумя ощетинившимися друг против друга клинками и копьями войсками, личным герцогским и наёмным — со стороны упёртого Нитта. Смертельным дождём, проливаемым с помощью арбалетов. Вытоптанными полями с посевами, оставив несколько деревень без урожая. Сожжёнными крестьянскими домами, мародёрством и беспорядками. Гибелью простых людей, защищать и беречь которых обещала герцогиня, принимая в торжественном зале символы власти…

В газетах о ходе расследования почти не писали.

— Как ты думаешь, — негромко поинтересовалась Элге, заглядывая в глаза мужу, — какое наказание может их ожидать?

Мад не успел ответить: в створку двери деликатно стукнули, и в комнату заглянула горничная Сиона. Почему-то при виде неё Мадвик неизменно морщился, как от зубной боли; при виде ещё двух-трех служанок, отвечавших за порядок на половине молодых хозяев тоже, но от Сионы его воображаемый зуб ныл особенно заметно. Элге пробовала осторожно расспросить мужа об этой реакции, но он неизменно отвечал — не бери в голову.

— Леди, лорд, — горничная почтительно склонила голову, — вас ожидают к завтраку.

Мад с сожалением выпустил Элге из рук: наконец-то она говорила нормально, не смотрела мимо него, не прятала лицо. В столовой их ожидал только лорд Тивис, слуга уже ставил перед ним кофейную пару и тарелочки с пирожными и мелкими полосатыми рулетиками. Лорд просматривал газету, демонстративно неспешно отложенную, только когда сын с женой сели за стол.

— Долго же вы спите, — укорил он после приветствия, глядя при этом на невестку.

Мадвик беспечно улыбнулся, Элге смутилась. За свекровью — ранней пташкой, ей не угнаться: та вставала, по её уверениям, не позже шести, тогда как невестка ряды жаворонков пополнить не могла, сколь ни старалась. С другой стороны — зачем ей вскакивать на рассвете? За скотиной не ухаживать, гусей не пасти, вместо поля, засеянного зерновыми, у неё лишь пара тепличек на несколько маленьких грядок, вместо большинства домашних хлопот теперь, в замужестве — целый штат слуг, самой же старшей хозяйкой и предоставленный. Учителя приходят самое раннее в десять: она успевает подготовиться к их появлению, успевает отдать нужные распоряжения и проконтролировать их — всё, что ей отвели из обязанностей — успевает. Но редкий день обходится без упрёка за то, что любит поспать и пропускает восход солнца. Ей бы поучиться у Мада такой же лёгкой беззаботной улыбке.

— А матушка где? — полюбопытствовал супруг.

— Уехала навестить троюродную тётушку. Леди снова неважно себя чувствует, вот мама и собралась. Не стала дожидаться вас: дорога не самая близкая, а то и к обеду бы не выехала.

И снова Элге почудилось замечание, адресованное лично ей. Незаметно вздохнула и принялась за еду.

— Когда ты вернёшься, Мадди? — поднял глаза Форриль — старший и коротким повелительным жестом отпустил прислуживающего за столом лакея.