Шрифт:
Закладка:
Отель, в котором я снял номер, был расположен неподалёку.
Мария не сопротивлялась, но и не говорила да. Словно выжидала и наблюдала за моими действиями.
Это подстёгивало, но в то же время сводило с ума.
Я опустил красотку на пол в номере и избавил нас от верхней одежды, бросив её небрежной кучей.
Потом притянул к себе девушку за тонкую талию и замер, держа в объятиях.
Возбуждение рвалось наружу. Стояк едва не разрывал мои боксеры и джинсы в районе ширинки.
Я отстранил её от себя и повторил:
– Я тебя люблю. Понял это ещё тогда, когда ты была рядом. Но не стал говорить вслух. Я боялся, что ты откажешься. Потому что я ни хрена невидный жених. Немодный и не продвинутый. Я живу в глуши и владею баром, у меня мастерская по ремонту байков. Это не то сверкающее будущее, в которое принято приглашать красоток вроде тебя.
– Ага. То есть у тебя целый табун таких, как я? – съехидничала Мария.
– Нет. Ты у меня одна. И то неуверен, что ты – моя. Но я очень этого хочу. Несмотря на то что мне тридцать восемь, у меня скверный характер и ещё я в любой момент могу превратиться в развалину… – рассмеялся. – Да я, блядь, жених года! Первый с конца. Поэтому, если ты скажешь мне «нет»…
– Уйдёшь в сторону?
– Нет. Возьму винтовку и буду отстреливать всех конкурентов, – мрачно заявил я.
– Это очень громкое и необычное признание в любви, Клаус Ольсен.
– Ты отшучиваешься… Но моя судьба в твоих руках. Я прошу тебя дать мне шанс, – вздохнул. – Может быть, я его не заслуживаю. Потому что обидел тебя молчанием. Но…
Я вытащил из кармана открытку, до сих пор упакованную в бумагу.
– Я даже не открыл её, видишь? Боялся, что там будет написано, какой я мудак в самых цветистых выражениях.
Мария рассмеялась и забрала открытку у меня из рук, развернула её и отошла от меня. Забралась в мягкое кресло.
– Так и быть, я прочитаю тебе вслух, что здесь написано.
Я замер. Сколько раз мои пальцы жгло желанием распаковать и узнать, что там написано!
Мария улыбнулась и начала читать:
– «Дорогой Клаус-Лукас Ольсен. Или Санта. Позволь называть тебя Плохим Сантой. По крайней мере я запомню тебя именно так. Обещаю вспоминать о тебе только самое хорошее. Надеюсь, что однажды мои внуки спросят, верю ли я в Санту. А я хитро усмехнусь и вспомню наше горячее Рождество, самое лучшее в моей жизни. Но ещё больше я надеюсь на то, что мне не придётся напрягать свою дряхлую память, потому что ты будешь рядом со мной. Так что все неудобные вопросы я переадресую тебе, Клаус. Если ты не понял, к чему я клоню, то заявляю прямо. Ты неидеальный мужчина, но для меня определённо, самый лучший. Я хотела бы провести с тобой каникулы длиною в жизнь. Не знаю, хочется ли тебе того же самого или для тебя это было просто пикантным развлечением. Надеюсь, ты разберёшься с тараканами в своей голове, и поставишь меня в известность. Твоя М.»
Мария протянула мне открытку.
– Снизу написан мой адрес в Фарго и номер телефона.
Я проглотил ком в горле и подошёл к креслу, поднял Марию на ноги и поменял нас местами, расположив у себя на коленях.
– Не верится. Хочу прочитать своими глазами…
Я пробежался по строчкам. В груди бушевало торнадо желания и страсти.
– Тут ещё есть постскриптум.
– Да, – улыбнулась Мария, укладываясь головой на моё плечо. – Прочти вслух.
– «P.S. Допускаю мысль, что ты не понял туманных намёков или сделал вид, что не понял. Так вот, заявляю прямым текстом. Клаус, я влюбилась в тебя без памяти. Живи с этим!»
Я отложил открытку и расхохотался.
– Чёрт побери, коварная ты девица. Живи с этим! Звучит, как угроза!
Я обхватил лицо Марии ладонями.
– А теперь хочу услышать вслух то же самое.
– Я тебя люблю? – спросила Мария.
– Да-да. Именно это. Только без вопросительной интонации! – потребовал я.
– Суровый Клаус!
Мария поцеловала мои губы.
– Люблю тебя, Клаус Ольсен.
– Кстати. Я не люблю терять время зря. Так что я прилетел в Нью-Йорк только для того, чтобы вернуться домой. Но я не хочу возвращаться один. Я планирую вернуться домой в сопровождении малышки, которую вскоре будут звать Мария Ольсен.
– Это норвежская шутка? – смущённо улыбнулась Мария.
– У меня отвратительное чувство юмора. Так что предлагаю, не шутя, – признался я. – Выйдешь за меня?
– Я же отвратительно готовлю! – усмехнулась Мария.
– Ты преувеличиваешь и увиливаешь от ответа. Позволь помочь тебе определиться? – спросил я, просовывая руку под платье.
Мария немного развела ножки в стороны, предоставляя доступ к желанному. Мои пальцы скользнули по кружеву чулок, понежили чувствительную кожу у линии трусиков.
Потом я нажал на клитор и услышал глубокий вдох. Ухмыльнулся и потрогал ткань у самой дырочки.
– Твою мать. Твои трусики насквозь мокрые! – возмутился я. – Давно?
– Догадайся сам, Лукас, – кокетливо посмотрела на меня Мария и двинула бёдрами, задевая мой стояк. – Кажется, не только моя киска считает, что душевные разговоры можно отложить на потом, да?
– Я чертовски согласен с ней, крошка… – хриплю я и заставляю Марию поднять руки вверх.
Хочу стянуть грёбаное платье. Но оно словно сшито прямо на ней и я не знаю, как снять с Марии этот футляр.
– Застёжка сбоку, – подсказывает мне она и сама чиркает молнией.
Платье летит в сторону. Мария остаётся в кружевных трусиках, почти не скрывающих ничего. Через тонкую ткань бюстгальтера выпирают напряжённые соски.
– Красавица, – шепчу я, облизываясь, как будто каннибал перед лакомством.
Я втягиваю в рот тугие пики сосков, начиная ласкать их языком по очереди.
Мария стонет, вцепившись в мою шею пальцами, царапает кожу и двигает бёдрами. Она елозит промежностью по моему стояку.
Я такой твёрдый, что чувствую сильный дискомфорт. Отрываюсь от потрясающей, сочной груди, чтобы впиться в губы.
Кончиками пальцев глажу внутреннюю сторону её бёдер. Двигаю выше.
– Давай, Лукас… Я ждала этого. Пожалуйста! – вымаливает она мне на ухо.
Я провожу пальцами по волшебной точке. Ласкаю бугорок, от которого Мария вмиг превращается в ласковую и сговорчивую кошечку, трущуюся об меня.
Сильнее. Быстрее.
Отодвигаю в сторону полоску намокших трусиков, ласкаю подушечкой большого пальца пульсирующий клитор. Два других пальца трудятся над влажными складочками.
