Шрифт:
Закладка:
— Федя, — терзаемый смутными сомнениями, повернулся я к Погодину. — Надеюсь, ты пистолет взял в этот раз?
— Нет, конечно, — непредусмотрительно развел тот руками и сразу стукнулся головой в потолок. — Мы же на фабрике собирались с народом беседовать. Зачем он там?
— Эх, Погодин, у тебя пистолет должен быть роднее жены и матери. Однажды он тебе жизнь спасет. Тьфу! Тьфу!.. Если дашь ему шанс и всегда будешь брать с собой…
— А зачем нам пистолет? Стрелять же можно, если только преступник застигнут на месте тяжкого преступления и скрыться пытается. А со Степановым этим неясно пока ничего.
— Не ясно. Но представь, если убийца все-таки он. Это тебе не город. Тут другие правила. Окрестности на деревню Гадюкино похожи.
— Ты тоже любишь студента из кулинарного техникума? — обрадовался Погодин, узнал отсылку.
— Было дело, любил…
— Почему было? У Хазанова сейчас самый пик популярности.
— Федя, давай по делу. Пистолет нам нужен для подстраховки. Неизвестно, что Степанову в голову взбредет. Тут фактически деревня, и у каждого второго охотничье ружье есть. Или собак на нас выпустит. Что делать будешь?
— Собак?
— Это тебе не город Федя, в деревне работать — своя специфика. Так что придется Егорыча подпрячь, будет прикрывать нас.
— Егорыч? — позвал его Федя, перекрикивая маты и шум мотора. — Поможешь нам жулика изловить? Чтобы огородами не ушел.
— Еще чего! Мне за это не плОтют! В машине вас подожду.
— С меня пиво. Две бутылки…. — водитель молчал, и Федя накинул ставки. — Три…
— Лан… Помогу. Что делать надо? Сразу в тыкву или сначала вопросы позадавать треба?
— Все бы тебе в тыкву, — покачал головой Федя. — Без шума и пыли брать надо. Так сделать, чтобы он сам с нами захотел прокатиться.
— Фух! — презрительно скривился старшина. — Я так не умею, я или матом или в тыкву. Вот раньше, помню, проще было работать. Если виноват — получи по мордасам — и в кутузку. А сейчас что? Тьфу! С шантрапой на вы, представиться надо, еще и удостоверение показать, если попросят. Срамота, а не работа. Вот я и пересел за баранку. Не могу такое терпеть…
— Тогда рядом будешь стоять и пути отхода прикрывать, — предложил Погодин. — Если побежит, так и быть, бей в тыкву.
— А как я узнаю кого бить? — Егорыч поскреб макушку.
— Легко, — вмешался я. — Кто побежит, того и бей. Не ошибешься. Честным гражданам незачем от милиции драпать.
— И то верно, — кивнул водитель и тут же матюгнулся на резкий поворот, который по его мнению был слишком крив.
Машина, наконец, сбавила ход и притормозила у зеленого палисадника, обдав его облаком пыли. За дощатым тоже зеленым забором забрехала собака.
— Приехали! — объявил старшина и вытащил беломорину.
— Интересно, — пробормотал Федя. — А псина там за забором здоровая. А она на цепи?
— Пошли, студент, — скомандовал я. — Егорыч, за оградой постой, пожалуйста. Если кто выскочит, бей, как обещал. Лады?
— В тыкву?
— В нее родимую. Но смотри, не переборщи. Не до смерти. Так, чтобы ножки подкосились и драпать не смог.
— Это можно, — старшина поплевал на мозолистые и серые от въевшегося мазута ладони. — Промеж меня ни одна холера не пройдет. Вдарю так, что космос увидит.
Я повернул вертушку и открыл калитку палисадника, постучал в окошко. Думаю, нас уже заметили. Пес надрывался, исправно отрабатывая свой хлеб. В окно выглянула знакомая широкомастная морда “сталевара”. Он удивленно уставился на нас. Я помахал рукой и крикнул, чтобы тот услышал через стекло:
— Вам посылка! Получите, распишитесь!
Ничего более дельного на ум не пришло. Еще можно было бы крикнуть, что мол повестка из военкомата, но Степанов уже отслужил. Курьеров, сетевиков-распространителей и прочих Иеговых в СССР еще не народилось, поэтому выбор легенд был невелик.
Степанов смотрел на меня через мутноватое оконце и соображал. Было видно, как скрипят мысли в его голове: какая посылка? Почему трое приехали? Кто из них почтальон? Посылки же на дом не приносят…
Парень оказался не такой дурак, как я думал. Прикинул дебет с кредитом и понял, что крепкий парень, коренастый мужик и парнишка порыхлее, ну никак не могут быть работниками советского почтамта. А еще красная копейка… Менты! Точно!
Морда скрылась за шторкой. Так быстро, что чуть ее не оборвала. Раскрыл нас, гаденыш.
— За мной! — крикнул я Погодину и с разбегу заскочил на двухметровый забор. Воротины предательски зашатались, пытаясь прищемить мне брюки и кое-что более нежное и ценное. Черт! Только бы не свалиться! Я глянул вниз. Откормленная псина деревенской модели размером со сбитого ротвейлера, но гораздо полохматее, с остервенением рвала хлипкую цепь, что держала ее на привязи.
Я быстро прикинул, что до прохода не достанет. Если бочком, то проскочить можно. Спрыгнул вниз. Клац! Клац! Перед лицом щелкали зубы псины. Почувствовал горячее зловонное дыхание. Старый пес, но матерый. Кидался на меня до хрипа в горле, но всякий раз цепь отбрасывала его назад.
Бух! Сзади раздался удар по воротам, те зашатались. Это Погодин безуспешно штурмовал забор. Эх, Федя. Гонять тебя по стадиону надо. Возьмусь за тебя. Стыд и срам для молодого опера такую преграду не взять.
Я прижался к стене бревенчатого дома и проскочил дальше. Дверь дома нараспашку. На секунду замешкался. Это уловка или действительно выскочил, не закрыв? Осмотрелся. Двор зарос пожухлой травой и ветхими сараюшками. Выложенная камнями дорожка упиралась в забор, отделявший огород.
Я побежал туда. Распахнул калитку. Огромный огород соток на тридцать, не меньше встретил стеной бурьяна. Все давно заброшено. Далеко впереди мелькала черная макушка. Ага! Вот он! Хорошо, что Степанов рослый. Видно издалека.
Я кинулся следом, раздвигая засохшие стебли. Заросли кололи руки и норовили царапнуть глаза. На морду налипла мерзкая паутина. В ботинки сразу набилась земля. Не для таких пробежек туфельки мои лаковые от фабрики “Большевичка”. Но мне бежать легче, чем Степанову. Он уже протоптал тропу. Я его настигал. Беглец оглянулся и оскалился в гневе. Увидел меня на хвосте и припустил еще быстрее.
Прыткий, сука! Со спортом явно дружит. Огород оборвался ветхим забором. Степанов попытался взять его сходу. Его
