Истребителям подойдёт близкий родственник ГТД: турбореактивный двигатель.

— Да, слышал, даже бумаги подписывал: недавно открыли ещё одну группу по разработке ТРД.

Вдалеке показался ещё один лимузин, присутствующие подтянулись, встали в некое подобие строя. Сталин приехал с наркомом авиапромышленности Шахуриным, и вместе с ним пошел вдоль строя, пожимая руки. В конце строя стояли разработчики новых двигателей, во главе с молодым худощавым мужчиной в простом костюме.

— Здравствуйте, товарищ Колосов. — Сталин пожал ему руку — Вы готовы представить свои новейшие изделия?

— Так точно, готовы, товарищ Сталин. Все три изделия ждут, а кроме них ещё и планер самолёта, изготовленный группой Роберта Людвиговича Бартини.

— Вот как? О самолёте мне сообщили уже по дороге сюда, и что инициатива его представления исходит от вас, товарищ Колосов. Объяснитесь.

— Товарищ Сталин, моей группе были выданы расчёты и рабочие эскизы, скромно названные предварительными набросками, двух новейших газотурбинных двигателей. При детальном рассмотрении материалов выяснилось, что у нас в руках, в сущности готовые решения. Осталось только перевести эскизы в чертежи и технологические карты и подобрать соответствующие конструкционные материалы для изготовления изделий. Нами было принято решение разделить группу на три, и построить сразу три изделия: двигатели для тяжёлого штурмовика, для тяжёлого бомбардировщика и корабля класса эскадренный миноносец. Дело в том, что двигатель штурмовика был практически готов, двигатель тяжёлого бомбардировщика можно легко получить путем масштабирования первого двигателя, с применением целой серии идей, выдвинутых сотрудниками моей группы, а двигатель для корабля мы получили путем дефорсирования тяжёлого авиационного двигателя и применения на нём водяного охлаждения. Говоря о результатах следует отметить, что двигатель штурмовика готов, и испытан, двигатель для бомбардировщика начал испытания, а судовой двигатель пока в стадии создания первого опытного образца. Что касается самолёта конструкции товарища Бартини, то, когда я увидел чертежи и макет самолёта, то понял, что предлагаемая машина идеально подходит к двигателю, который мы строим. У нас в КБ нашлись подходящие помещения, где стала работать бригада товарища Бартини, технологический уровень и загруженность завода, при котором мы работаем, позволили выполнять необходимые детали и устройства, а сотрудники товарища Берия помогли с оформлением необходимой документации.

— Я знаю, что вам была утверждена совершенно определённая смета расходов. — с некоторым холодком в голосе заметил Сталин — Как вам удалось сделать работу многократно превышающую первоначальное задание?

— Да, предварительная смета превышена, но я полагаю, что превышение несущественно: порядка десяти-пятнадцати процентов. Нам было непросто, товарищ Сталин, но с помощью присутствующего здесь товарища Берия, все трудности были преодолены.

— И каким же образом?

Главный конструктор страшно волновался: с одной стороны, он был убеждён в своей правоте. Ещё бы: из финансовых и материальных ресурсов, выделенных на создание одного двигателя, его команда сваяла целых три. Да, пришлось выходить на Берия, чтобы тот помог расширить рамки проекта, поскольку НКАП самоустранилось в этом вопросе, а проекту срочно требовались новейшие материалы для лопаток и камеры сгорания. Но ведь и хорошие намерения можно истолковать превратно.

— Как я уже сказал, материалы, представленные нам, были практически готовыми решениями, поэтому к изготовлению мотора штурмовика мы приступили без промедления. Правда, нас смутила мощность двигателя, указанная в документах — тысяча шестьсот лошадиных сил, мы не рискнули сразу выдать такой результат и ограничили мощность нашего двигателя тысячью двадцатью лошадиными силами. Дело в несовершенстве существующих материалов, но со временем проблема будет решена.

— Тысяча двадцать лошадиных сил… Это совсем недурно. — кивнул Сталин — А вы сохранили габариты, заявленные в задании?

— Габариты самого двигателя полностью совпадают с заказанными, единственное существенное отклонение — габариты масляного радиатора. Насколько мы поняли, маслорадиатор, предложенный нам, рассчитан на масло высочайшего качества, пока недоступное нашей промышленности. Пришлось применяться к имеющемуся маслу.

— Ну что же, товарищ Колосов, меня услышанное удовлетворило, пойдемте, посмотрим на сами изделия.

В ангаре, недалеко от входа, на трубчатых стойках были установлены два двигателя: один относительно маленький, второй большой. Третий, очень большой, двигатель был установлен на полу. Рядом, на штативах были развешены плакаты, на которых изображалось устройство двигателей и их основных частей.

Зрители встали полукругом, и главный конструктор приступил к рассказу о созданных силовых установках, об их устройстве и особенностях, а также о трудностях, которые предстоит преодолеть производственникам и эксплуатационникам новейших двигателей. По его словам, выходило, что моторный завод уже заканчивает переналадку оборудования и с середины следующего месяца выдаст первые моторы для штурмовиков.

Сталин, а за ним и остальные гости осмотрели изделия снаружи, заглянули в открытые для обозрения лючки, полюбовались на плакаты и чертежи.

— Великолепно. — сказал Сталин — Откровенно говоря, я не ожидал такой скорости проведения работ по новейшим, крайне сложным моторам. Все причастные к работам будут отмечены государственными наградами, Советское Правительство высоко отметит ваши творческие и трудовые достижения, товарищи. А теперь давайте осмотрим вашу сверхплановую работу. Где товарищ Бартини?

Из толпы вышел мужчина среднего роста, в комбинезоне техника. Впрочем, под комбинезоном у него были белая рубашка и галстук.

— Ведите, товарищ Бартини.

Присутствующие перешли в соседний отсек ангара, и их взорам предстал необычный для этой эпохи самолёт: с носовой стойкой шасси, большим каплевидным фонарём с крупнокалиберным пулемётом в вырезе. Самолёт выглядел очень гармонично даже несмотря на частую «гребёнку» кронштейнов для подвески вооружения, на крыльях. Двигателя на самолёте не было. Это было видно через открытые люки в моторном отсеке. Ещё одна деталь привлекла внимание гостей: необычной формы шестилопастный винт, стоящий рядом на специальной подставке.

— Товарищ Бартини, расскажите, почему винт на вашем самолёте такой... гм... интересный? — сразу заинтересовался Сталин.

— Винт и правда очень интересный, это верно, товарищ Сталин. Дело в том, что обычный винт при достижении концами лопастей определённой скорости, начинает очень сильно шуметь. Это серьёзный демаскирующий фактор сильно повышающий уязвимость самолёта, поскольку при определённых условиях зенитчики могут бить просто на звук, и даже попадают. Винты новой формы сами борются с шумом, правда, немного теряя в эффективности.

— Кажется понимаю. За борьбу с шумом приходится платить мощностью. — сказал Сталин.

— Совершенно верно, товарищ Сталин. Но зато вражеские солдаты не успеют отреагировать на неожиданно появляющиеся штурмовики и наши атаки окажутся значительно более эффективными.

Идею новой формы винтов для самолётов Бартини почерпнул из материалов об активной и пассивной борьбе с шумом, представленных ему Антоном. Гениальный конструктор и учёный быстро разобрался в новой для себя области знаний, самостоятельно разработал алгоритмы и формулы, а также создал методику расчёта шумоподавления