Шрифт:
Закладка:
— О! Ты уже тут, — обрадовался мне папа. — Садись сюда, — папа помог мне сесть за стол. Я перед тем, как опуститься на стул, дотронулся до него, не желая сесть мимо и упасть, а у меня такое пару раз было. — Вот. Я приготовил нам с тобой омлет с ветчиной и сыром, — папа поставил передо мной тарелку. — Кушай.
Я пощупал место справа от тарелки, куда папа обычно клал вилку для меня. Вилка была, как всегда, там. Взяв её в руки, я приступил к еде. Недалеко от меня сидел папа, но, видимо, не ел, а пил чай. Скорее всего, он уже давно поел. Это я понял по звонкому стуку чайной ложки об кружку. Этот звук я мог узнать легко. Завтракать быстро я не мог, так как мне надо было, как следует уцепиться вилкой за омлет, чтобы он не упал, пока я буду нести его ко рту. Ну, а также мне надо найти вилкой еду на тарелке, но это было не так уж и сложно, так как омлет занимал всю тарелку. И вот так постепенно я ел омлет, кусая хлеб, который всегда был передо мной в хлебнице. Омлет был достаточно вкусным. Конечно, не таким вкусным, как могла бы сделать мама, но папа тоже готовил вполне хорошо. Мне нравилось. Его еда была лучше больничной, и у меня хотя бы дома был аппетит. Я с удовольствием съел омлет, и запил его чаем, который папа поставил также передо мной. И вот наконец-то с завтраком было закончено.
Посуду папа помыл сам, так как я её больше мыть не мог. Пока папа мыл посуду и прибирался на столе, я продолжал сидеть на своём месте. И вот папа остановился.
— Ну, что ж… — папа замолчал. — Мне пора, Макси. Справишься тут дальше сам? Я вернусь как смогу.
— Хорошо. Конечно, справлюсь. Езжай, — кивнул я головой. В принципе мне и не с чем было справляться. Поесть я поел, и теперь мне надо было лишь чем-нибудь себя занять, пока папы не было. А занять себя было почти нечем.
— Ладно. Пока, Макси. Не скучай тут, — папа поцеловал меня в лоб и поспешил к входной двери. Через минуту уже раздался хлопок двери и щёлкнул замок. Я остался один.
Какое-то время я продолжал сидеть за столом и вслушиваться в тишину. Но так сидеть было невыносимо и очень скучно. Так что через какое-то время я поднялся на ноги. Аккуратно задвинув стул, я медленно пошёл вперёд, трогая всё на своём пути. Вот было продолжение стола, ещё стулья, а потом пошли кухонные тумбы, микроволновка, плита, холодильник. Я сделал круг, обойдя полностью кухню и старательно пытаясь запомнить, где и что находится. Пока что я помнил это плохо, но запомнить было необходимо.
Выйдя из кухни, я остановился. Я пытался придумать, куда бы сейчас пойти, чтобы побороть скуку. Немного поразмышляв, я свернул в комнату, где мы всегда проводили собрания. Там я опустился на диван. Я провёл по поверхности дивана рукой. Раньше я никогда не замечал, какой диван на ощупь приятный. Лишь когда я потерял зрение, я обратил на это внимание. Мне нравилось трогать диван руками. Он был на ощупь такой шелковистый, приятный и всегда был таким мягким и тёплым. Последнее время я полюбил вот так сидеть на этом диване, забравшись на него с ногами, щупать его и водить по нему рукой. Этот диван навевал такие приятные и тёплые воспоминания. В основном они все были о маме и о том, как мы проводили вместе время. Сначала мне было больно это всё вспоминать, и я старался это делать как можно реже. Конечно, мне и сейчас было немного больно от этих мыслей, но уже не так сильно как раньше. Мне больше было приятно от этих мыслей, чем больно. Я очень часто сжимал в руках покрывало, которым мама любила накрываться, когда ей было холодно. Я любил обнимать его руками и вспоминать маму. Это покрывало было таким шершавым на ощупь и пахло мамой. Иногда, когда я был один, я начинал плакать от нахлынувших воспоминаний, но сейчас мне плакать не хотелось. Я просто сидел, поглаживая руками мягкую и шелковистую поверхность дивана, и вспоминал, как раньше было хорошо. От этих воспоминаний мои губы были слегка растянуты в лёгкой улыбке.
Так я просидел достаточно долго. Конечно, я не мог знать, сколько прошло времени, но мне показалось, что прошло много времени. Сидеть на диване становилось скучно. Хоть мне и нравилось вспоминать прошлое, но вспоминать слишком долго его не стоило. Так можно было легко погрузиться в депрессию, а мне уже становилось немного грустно от различных воспоминаний. Поэтому я поскорее качнул головой, приходя в себя, и поднялся с дивана, желая продолжить ходить по квартире. Я глубоко вздохнул и двинулся вперёд. Мои ноги уткнулись в небольшой журнальный столик, про который я совсем забыл. Я дотронулся до его поверхности. Поверхность журнального столика в отличие от поверхности дивана была холодной и гладкой. На журнальном столике лежала лишь одна папина библия, которую он недавно читал. Трогать библию я не стал и, выпрямившись, пошёл дальше.
Я медленно расхаживал по квартире, ходя из угла в угол и трогая различные шкафчики, шкафы, столики, стулья, комоды и прочее. Мне было невыносимо скучно. Я просто не знал, чем занять себя и куда деться. И вот моя рука дотронулась до перил. Дальше была лестница. Я повертел головой, подумал немного и начал подниматься наверх. Ждать внизу папу больше было невыносимо. Быстро поднявшись на второй этаж, я в том же неторопливом темпе пошёл по коридору. Возле комнаты родителей я на секунду притормозил. У меня было огромное желание туда зайти. Мы там часто, сидя с мамой на кровати, общались. Я дотронулся до дверной ручки, желая открыть дверь и зайти внутрь, но в последний момент отступил назад. Я не мог это сделать. Я не мог туда зайти и сидеть там в одиночестве. Я направился к своей комнате.
В комнате я подошёл к кровати и присел на неё. Но долго так просидеть я не смог, потому что было слишком скучно просто так сидеть. Я вновь поднялся на ноги и уже хотел подойти к столу, как ноги меня сами понесли к гитаре, которая была недалеко от
