Я же шёл в политику для того, чтобы бороться с людьми, которые, как я считал и считаю, вредят моей стране, неспособны улучшить нашу жизнь и действуют только в своих личных интересах, и я хотел победить.

Меня интересовали избирательные кампании. Начав ими заниматься и поработав наблюдателем на выборах, я сразу понял две вещи: во-первых, мой юридический опыт тут очень пригодится, а во-вторых, я разбираюсь в них гораздо лучше среднего партийного юриста. А главное — это и была настоящая юридическая работа, как в кино. Когда я только шёл учиться, я так себе и представлял: зал суда, строгий судья призывает всех к порядку, ты отстаиваешь свою позицию, размахиваешь бумажками, споришь, доказываешь и в этот момент особенно остро осознаёшь, что по-настоящему борешься с плохими парнями. Звучит банально, но это правда: я хотел своей работой делать мир лучше. Ничем подобным в фирме, занимавшейся строительством офисов в Москве, и не пахло. В то время как в партии мне советовали заняться чем-нибудь «нормальным», я содрогался от мысли, что вся моя жизнь пройдёт, пока я буду ходить в офис и помогать каким-то людям заработать лишнюю пару миллионов долларов. И так постепенно, шаг за шагом я стал отходить от корпоративной работы. Я не мог бросить её сразу: даже когда меня приняли в «Яблоко», я долго оставался волонтёром и никакой зарплаты не получал, а потом хоть и получал, но триста долларов, да и то с перебоями. Нам в офис даже факса не выдали, и я принёс собственный из дома. А мне ещё надо было содержать семью, поэтому я продолжал работать юристом (правда, теперь уже в частном порядке).

Семья у меня к этому моменту как раз образовалась. В Новый 2000-й год, который мы с Юлей отмечали вдвоём, я сделал ей предложение. Когда решил, что пора, встал на одно колено, произнёс целую речь и протянул ей кольцо. Судя по выражению лица моей предполагаемой будущей невесты, она ничего такого не ожидала, но сразу сказала «да». Потом, правда, она, смеясь, признавалась мне, что, конечно, прокручивала в голове эту сцену много раз и думала, как отреагировать. Заранее решила: когда я сделаю предложение, она не скажет ничего сразу, а помучает меня парочку недель, но я так ошарашил её своими словами, что она немедленно передумала меня мучить.

Мы решили не торопиться и пожениться в августе. Подать документы в ЗАГС надо было за два месяца до свадьбы. Лето — горячая пора, все хотят расписаться летом. Если вы решили пожениться, например, 26 августа, то надо прийти к ЗАГСу 26 июня, причём заранее, ночью, и занять очередь. Накануне Юля отравилась. Ей было так плохо, что она никуда не могла идти, тем более стоять в какой-то очереди в четыре часа утра. Я осторожно предложил подать документы в другой день. Бледная Юля сказала твёрдое «нет»: раз уж решили — поехали, и мы отправились к ЗАГСу в ночи, как и запланировали. К счастью, ей к тому моменту магическим образом полегчало. Видимо, мечты о будущей свадьбе обладают целительными свойствами.

В 2001 году родилась наша дочка Даша. Рождение ребёнка стало менять мою жизнь неожиданным образом. Мы с Юлей хотели детей, и я очень обрадовался, когда стал отцом, но произошло кое-что ещё. Как и многие люди, выросшие в Советском Союзе, я никогда не верил в Бога, но теперь, глядя на Дашу, на то, как она развивается, просто не мог принять мысль, что дело только в биологии. Это не отменяло того, что я был и остаюсь большим фанатом науки, но тогда я твёрдо решил, что одной эволюции недостаточно. Должно быть что-то ещё. Так из закоренелого атеиста я постепенно стал религиозным человеком.

Но вернёмся к моей политической карьере в «Яблоке».

Первые крупные выборы, на которых я работал, были думские, в 2003 году. На них я возглавил московский штаб и начал организовывать разные мероприятия совместно с молодёжным крылом «Яблока», которым руководил Илья Яшин (с тех пор прошло почти двадцать лет, и мы по-прежнему остаёмся товарищами). Раньше считалось, что политические акции нужно проводить только под конкретные события, но мы решили, что акции сами по себе могут быть полноценными событиями, на которые обратит внимание пресса. В рамках предвыборной кампании мы стали устраивать митинги и одиночные пикеты. На них меня задерживали несколько десятков раз — правда, тогда ещё быстро отпускали.

Явлинский не верил в уличную политику. Он считал: чтобы тебя допустили до выборов, нужно действовать по старинке — пойти в кремлёвский кабинет, встретиться с кем-то из большого начальства и договориться. Больше этого он надеялся только на свою харизму. Что, в общем-то, было справедливо: люди голосовали за «Яблоко» не столько из-за действий партии, сколько из-за конкретного Явлинского, который отлично выступал по телевидению.

Несмотря на разговоры, пропускной барьер в Думу пока не изменился — пять процентов. И, хотя я скептически относился ко многому в «Яблоке», я не сомневался, что мы его пройдём. Мы просто не могли получить меньше.

И вот наступил день выборов. Вечером, когда избирательные участки закрылись и начался подсчёт голосов, мы сидели в офисе и следили за результатами. Количество голосов дошло до 4,3 %, но больше не увеличивалось. Оставалось совсем немного, а впереди были ещё Питер и Москва, где «Яблоко» традиционно пользовалось популярностью. Я ложился спать с твёрдой уверенностью, что пятипроцентный барьер будет пройден, но утром ничего не изменилось — у нас по-прежнему было 4,3 %.

Меня это ужасно разозлило. Я-то знал, что наш штаб работал хорошо. Москва тогда оказалась единственным регионом, где результат «Яблока» увеличился по сравнению с предыдущими выборами. Пока я боялся провести плохую кампанию и соревновался с другими, со мной никто не соревновался. Везде просто палец о палец не ударили. А проигрыш поспешили объяснить чем угодно, но не истинной причиной: позорно проваленной избирательной кампанией.

В 2016 году, когда «Яблоко» в очередной раз избиралось в Думу, вышла реклама с Явлинским. В ней он сидел на стуле в тёмной комнате с белыми плакатами в руках. На них были написаны фразы, и в течение минуты он под заунывную музыку менял эти плакаты, как бы складывая длинную фразу по кусочкам. В какой-то момент у Явлинского в руках оказалась табличка с надписью: «Можно ВООБЩЕ ничего не делать». Этот кадр стал мемом. Именно это правило партия «Яблоко» и он сам свято блюли долгие годы. Результат был предсказуем: тогда, в 2016 году, на выборах в Думу партия «Яблоко» набрала 1,99 %.

Можно себе представить, что где-то в параллельной вселенной все худшие опасения «яблочного» руководства сбылись и в начале нулевых я стал лидером их партии. «Яблоко»