Вручив аппарат его хозяйке, я вновь отвернулся к окну. На этот раз Макарова продолжать диалог в моем присутствии не стала, окуталась защитным пологом, отрезающим звуки. Я смог оценить ее навыки, и, хотя у девушки был открыт только третий узел, пользовалась печатями она замечательно.

Что, впрочем, неудивительно, учитывая, какая профессия у рода Макаровых.

— Отец будет нас ждать завтра, — опустив полог, сообщила Снежана, уже положив трубку. — Сейчас самое время отступить, если ты передумал. Мой отец… Может быть весьма впечатляющим, когда пожелает.

Я усмехнулся.

— Я столько людей на своем веку повидал, которые действительно внушали ужас, что твой отец на их фоне даже в самом кошмарном сне будет просто душкой, — заверил я. — Так что не переживай, Снежка, все будет хорошо.

Она передернула плечами, но не от переживаний, а от того, как звучало ее имя из моих уст.

— Мне нужно вернуться на службу, — явно подыскивая способ прервать диалог и уйти, чтобы взять себя в руки, произнесла она.

Я кивнул в ответ.

— Был рад нашей встрече.

Немного суетливо собравшись, Макарова покинула кабинку. А я вызвал официанта и, рассчитавшись, отправился на улицу. Следовало взять билет до дома — подбросить меня в этот раз было некому.

Московский особняк дворянского рода Окуневых.

Василий Владимирович едва ли не вломился в кабинет своего брата. Борис Владимирович поднял на него недовольный взгляд, но «Косарь» не стал останавливаться, а пройдя к рабочему столу, навис над главой рода, опираясь на сжатые до побелевшей кожи кулаки.

— Какого хрена ты решил подергать тигра за усы? — негромко, но очень недовольно прошипел Василий Владимирович. — Ты Морову обязан, и так отплатил за его доброту?

— Я с ним в расчете, — невозмутимо ответил Борис Владимирович. — И пока я глава рода, будет так, как я скажу.

Настроение брата он давно научился улавливать с одного взгляда, а потому прекрасно понимал, что разговора толком не получится. Не в том состоянии стоящий перед ним родственник, чтобы слышать голос разума.

— С такими решениями смотри, как бы не перестать им быть! — попытался гнуть свою линию «Косарь».

— Поднимешь руку на брата за какого-то молокососа? — скривил губы в презрительной усмешке Борис Владимирович. — Ты настолько обезумел, что готов ради чужого человека угрожать собственному брату?

— Он мой верный соратник! — возразил Василий Владимирович.

— Да мне все равно, — отмахнулся глава рода Окуневых. — Можешь отдать за него свою дочь, раз так хочешь лизать сапоги ублюдку Моровых! А я получил услугу и оплатил ее. Не более того, пресмыкаться перед посторонними я не обязан. Ни я, ни мой род перед Моровыми не склонимся.

Василий Владимирович оттолкнулся от стола и отступил на пару шагов, не сводя взгляда с брата.

— Ты сделал ошибку, Боря.

— Ее сделал ты, когда решил, что нам следует общаться с Моровыми, — ответил глава рода Окуневых. — И посмотри, к чему это привело! Твой племянник чуть не погиб из-за того, что ты слишком сблизился с Моровым!..

— Он попал под удар потому, что ты не уследил за тем, что происходит у тебя дома! — перешел на повышенный тон Василий Владимирович. — Какая-то грязная шлюха отравила твоего наследника, прямо под этой самой крышей! Да какой ты после этого глава рода? Ты с собственными слугами разобраться не можешь!

— Пошел вон отсюда! — схватив со стола малахитовую подставку для писчих принадлежностей, Борис Владимирович швырнул ее в брата.

Тот проследил, как дорогой аксессуар разлетается осколками об пол, так и не долетев, и вздохнул:

— Я больше не приду тебе на помощь, как бы ты ни просил.

И, громко хлопнув дверью напоследок, он покинул особняк.

Глава 20

Московский особняк дворянского рода Макаровых. Иван Владимирович Моров.

«Коршун» остановился перед коваными воротами, и они неспешно разъехались в стороны, открывая проезд. Пара охранников, стоящих за оградой, отступила в сторону, и Сергей вдавил педаль газа, проезжая на территорию особняка.

Я сидел на заднем сидении, читая новостную сводку.

Временное правительство Германии, сформированное из некогда противников кайзера, теперь спешно прибирало власть к рукам. Правящий род после самоубийства монарха — а иначе журналисты и не называли нападение кайзера на главу рода фон Гаммерштейнов — терял позиции без боя, выходя из компаний, в которых имел доли. Рушились акции, выставлялась на продажу собственность. Единственным положительным для правившего рода в этом оставался лишь один факт — их никто не трогал физически.

Потеря Западной Польши на этом фоне даже не смотрелась как заслуживающая внимания новость. У меня вообще сложилось впечатление, что Германия вздохнула свободнее, избавившись от этого чемодана без ручки. А вот Российская Империя, наоборот, бурлила, вступая в борьбу за только намечающиеся к распределению промышленные объекты и сельскохозяйственные площади.

— Что-то я волнуюсь, — призналась сидящая рядом со мной Снежана Александровна.

— Не беспокойся, все пройдет хорошо, — заблокировав телефон, я убрал его в карман и взял свою невесту за руку.

От моих прикосновений она уже не вздрагивала. Да и в целом эффект после исцеления, подтолкнувший Макарову со мной целоваться, прошел, уступив место рассудительному поведению.

Что говорить, стоит вспомнить, как на меня практически вешались все представительницы противоположного пола, стоило мне их исцелить и омолодить, и подтверждение, насколько сильно эти печати влияют на эмоции женщин, можно считать правилом.

— Спасибо, — улыбнулась Снежана.

Я кивнул в ответ, и в этот момент автомобиль остановился. Слуга Макаровых подошел к моей двери, и с поклоном распахнул ее. Оказавшись на улице, я обошел машину и подал руку своей невесте.

Грациозно выбравшись наружу, она поправила волосы и, не став отказываться от моей руки, последовала к своему дому. Одни слуги выстроились