корпоративной этике Netflix», тем казалось, что их насильно помещают в группу, которую они ненавидят (всем недовольные жалобщики), или исключают из группы (тех, кто настроен преуспеть в Netflix), к которой хотят принадлежать все. И вторые отвечали, что комментарии критиков вызваны их привилегированным положением и сами по себе служат свидетельством расовой нечувствительности, а первым казалось, что их причислили к расистам и фанатикам, и они тоже бросались защищаться.

Конечно, с угрозой идентичности люди сталкиваются не только на рабочем месте. Это может произойти где угодно: на вечеринке, в баре, при разговоре с незнакомцем в ожидании автобуса. Как выяснили Слепян и Джейкоби-Сенгор, такое вовсе не редкость. Из более чем 1500 человек, принявших участие в исследовании, за последнюю неделю угрозе идентичности не подвергался лишь один процент. «В среднем участники сталкивались с 11,38 угроз идентичности, – написали они в статье для журнала Social Psychology and Personality Science за 2021 год. – В сорока процентах наблюдений люди чувствовали угрозу одной идентичности, а в шестидесяти процентах подвергались угрозе несколько их идентичностей».

Участники исследования сообщили, что сталкиваются с угрозами идентичности из-за того, где живут, где работают, на ком женаты, с кем встречаются, где родились, как разговаривают, сколько зарабатывают и по десяткам других причин. Если они были богатыми, белыми или гетеросексуальными (или имели социальное преимущество по любым другим причинам), это их не защищало. А если были бедными, черными или принадлежали к иным меньшинствам, то сталкивались с угрозами идентичности буквально каждый день.

Всем нам доводилось испытывать болезненный укол, когда возникала угроза нашей идентичности, или говорить что-нибудь бестактное, хотя мы вовсе не желали никого оскорбить. Даже намек на угрозу идентичности часто заставляет людей избегать разговоров «Кто мы?». В исследовании, проведенном в 2021 году, семьдесят процентов участников заявили, что видят реальные риски в обсуждении вопросов расы даже с друзьями. «Чернокожие беспокоятся, что их белые друзья скажут что-нибудь расистское, пусть и неумышленно, и это повредит их дружбе, – пояснила Киара Санчес, руководившая исследованием. – Белые тоже беспокоятся, что случайно скажут что-нибудь предвзятое. В итоге обе стороны ужасно нервничают».

Если мы хотим сделать мир более инклюзивным и справедливым, то разговор «Кто мы?» имеет решающее значение. «Теоретически проблему расизма можно решить с помощью правильной информации, инвестиций и стратегий, – пишет гарвардский социальный психолог Роберт Ливингстон в своей книге «Разговор». – Мы должны начать разговаривать друг с другом, особенно с теми, кто находится за пределами нашего круга общения. Ситуация не изменится до тех пор, пока мы не начнем вести честные и компетентные беседы о расе и не решим что-то с этим сделать вместе».

Если мы надеемся изменить общество, то разговоры о том, кто мы – и какими хотим быть – необходимы.

* * *

Обсуждения расовых вопросов – одни из самых сложных дискуссий, и поэтому для исследователей они послужили полезными моделями для изучения взаимоотношений, возникающих во время трудных диалогов. Например, в 2020 году, пытаясь выяснить, как вести более честные и открытые разговоры о расе и этнической принадлежности, группа ученых отобрала более ста пар близких друзей и велела им обменяться опытом в вопросах расы и расизма, лицом к лицу. Исследователи хотели выяснить, можно ли что-нибудь предпринять до начала дискуссии, чтобы облегчить разговор о сложных вещах.

В каждой паре один был чернокожим, другой – белым. И никого из них не предупреждали о том, что им придется обсуждать расовые вопросы.

В начале эксперимента некоторым парам дали общие инструкции, назначив их в контрольную группу. Этим участникам велели обсудить «недавние события или пережитый опыт, связанный с вашей расовой или этнической принадлежностью». Чернокожим предложили начать первыми и рассказать «историю, которой вы раньше не делились с этим другом». Предполагалось, что беседа продлится минут десять.

Вторую группу участников (экспериментальную) подготовили иначе. Им также предложили «обсудить недавние события или пережитый опыт, связанный с вашей расовой или этнической принадлежностью». Но предварительно участники группы прошли краткий тренинг: «Мы хотим потратить несколько минут на то, чтобы поделиться тем, что узнали [о] разговорах о расе с друзьями из разных расовых групп, – объяснили этим участникам. – Порой говорить о расе кажется нормальным, а иногда поначалу возникает неловкость. И это вполне обоснованно, ведь у людей разный опыт. Как бы вы себя ни чувствовали, это нормально». Затем участников попросили кратко записать «преимущества, которые, по вашему мнению, можно получить от разговоров о расе с друзьями, принадлежащими к разным расовым группам». Их спросили: «Что вам с другом может помешать воспользоваться этими преимуществами?» Наконец, им велели описать, что они могли бы «сделать, чтобы преодолеть препятствия и получить преимущества».

Вся подготовка (признайте, что обсуждение может быть неловким; подумайте о том, какие препятствия могут возникнуть, и набросайте план их преодоления) заняла буквально несколько минут, и это произошло до того, как участники встретились лицом к лицу. Исследователи никого не учили, как надо разговаривать, и не объявляли какие-либо темы запретными. Они не напоминали людям о необходимости относиться друг к другу уважительно или вежливо и не объясняли, как избежать угроз идентичности. Участников не просили делиться ответами на вопросы, предваряющие разговор. Они могли записать пару идей и отложить их в сторону, если пожелают.

Как подозревали исследователи, простое признание самому себе, что разговор о расе или этнической принадлежности может быть неприятным, способно облегчить дискомфорт. И если поощрить людей задуматься о структуре беседы (об их надеждах, о том, какие трения могут возникнуть и как с ними справиться), то препятствия станут менее вероятными или пугающими.

Иными словами, исследователи выдвинули гипотезу, что побуждение участников задуматься о том, как будет развиваться предстоящий разговор, может ослабить угрозы идентичности.

Последующие разговоры протекали более-менее сходно в обеих группах, но некоторые пары из контрольной группы (те, кто не прошел специальную подготовку) испытывали трудности. Они долго не решались перейти к делу, сворачивали на более безопасные темы, такие как учеба или спорт. У одной пары разговор получился настолько неловким, что, несмотря на крепкую дружбу, они попрощались уже через три минуты.

Зато в экспериментальной группе беседы проходили лучше. Некоторые друзья разговаривали подолгу. Они углублялись в тему, задавали друг другу вопросы, обсуждали свой опыт. Они разбирали, как воспринимают расу и расистский настрой, описывали болезненные или значимые эпизоды из собственной жизни, а не банальные обобщения. В целом все беседы прошли хорошо, но в экспериментальной группе возникали моменты подлинной близости. Один чернокожий мужчина рассказал своему белому другу, каково ему пришлось, когда продавец таскался за ним по