Шрифт:
Закладка:
Бабушкину тетрадь Веник нашел совершенно случайно. И даже маме не сказал об этом сразу. Правда, вовсе не потому, что не хотел. Просто отвлекся на что-то, а потом не сразу вспомнил о странной находке. А после, начав читать, уже не смог оторваться, хоть и понимал, что, наверное, поступает не совсем правильно. Да, бабушки уже не было и запретить ему никто не мог, но что-то подсказывало, что читать вот так то, что написано было лишь для себя, не стоит.
Но как ему было удержаться?! Ведь эта тетрадь наконец-то открывала ему завесу тайны, которую и мама, и бабушка то и дело задергивали перед его носом, не желая объяснять даже самых, казалось, простых вещей.
Почему он живет не с мамой, а с бабушкой? Почему последняя так лютует каждый раз, когда мать приезжает проведать его? Почему эти две женщины «держат лицо», не оскорбляя друг друга открыто, хотя он отлично видит, что бабушка едва сдерживается, чтобы не накричать на маму, а та смотрит с жалостью и молчит в ответ на все шпильки, которые отпускаются в ее сторону?
«Сегодня снова приезжала Мария. Хочется кричать и гнать ее в шею, но я не могу. Мальчик ждет ее. Стоит у окна и отказывается даже от любимого лакомства – мороженого. Я набила морозилку этой гадостью, от которой у него сразу разболится горло, в надежде, что смогу его отвлечь и заставить забыть ее, но он упорствует! Характер! Ее характер! А должен быть отца! Неужели от моего сына не осталось ничего и этот мальчик лишь продолжение той, что стала причиной моего одиночества и несчастья?!»
«Сегодня не спала всю ночь. Мальчик плачет. Ждет ее. Требует, чтобы она вернулась. Этого не будет! Я не желаю видеть эту женщину! Пусть сгинет она и никогда больше не появляется в его жизни! Он должен забыть ее! Должен! Я так хочу! Это будет высшей справедливостью, которую вершить буду я, а не кем-то придуманные силы, которые не имеют никакой власти над действительностью. Если бы существовали они, разве осталась бы жива она?! Нет! Жив был бы тот, кто достоин этой жизни, а не это никчемное существо, вся польза которого лишь в том, что она родила ребенка! Где взять мне уверенность, что этот мальчишка мой внук? В нем нет ровным счетом ничего от моего мальчика! Все в этом ребенке – она! Ее взгляд, ее жесты, ее упрямство! Терпения мне! Терпения и сил, коих уже не осталось! Ребенка она не получит!»
«Она устроилась на работу! Кто взял эту бездарность и что доверил ей?! Она же абсолютно бесполезна! Надеюсь, что у нее не сложится ничего и ее просто вышвырнут с волчьим билетом! Нельзя допустить, чтобы у нее все получилось! Иначе она заберет ребенка! Я вообще не понимаю, почему она не сделала этого до сих пор?! Ведь прав она не лишена и прекрасно знает, что ни сил, ни желания у меня бегать сейчас по инстанциям просто нет! Но я сделаю это! Обязательно сделаю, как только чуть успокоюсь. Ведь идти туда надо с холодной головой. Если кто-то поймет, что я ненавижу ее, то будут вопросы. А мальчик ждет… Зачем она ему?! Не понимаю!»
«Сегодня хороший день… Да, мне сказали, что времени осталось всего ничего, но это ведь хорошо! Скоро я увижу своего мальчика и смогу успокоиться… А если там ничего нет? Если все эти домыслы о новой жизни за чертой пустое? Что ж… Тогда тоже неплохо. Ведь в этом случае меня ждет забвение. Полное, безграничное, безболезненное… Хотя, я хотела бы, чтобы все-таки было хоть что-то… Это дает мне надежду. Врач приказал привести дела в порядок. Знал бы он… Единственное дело, которое мне нужно решить, касается мальчишки. О, как он кричит! Что-то просит, что-то требует… Пусть замолчит! Такой же неуемный, как и его мать! Она снова звонила. Просила разрешения на встречу. Я не хочу ее видеть! Она! Она должна была остаться в той горящей машине! Не мой сын, а она! Ну почему так несправедлива жизнь?!»
«Я думала… Много и о многом. Теперь я почти не сплю. Мне говорили, что это будет непросто. Но что они знают о настоящей боли, эти смешные люди?! Разве понимают они, как страшно остаться в одиночестве и выть по ночам, призывая избавление? Я так люблю своего мальчика… Я до сих пор вижу его перед собой и слышу его голос… Вчера ребенок пришел ко мне в комнату и спросил, почему я плачу. И, пожалуй, впервые я увидела, как он похож на моего сына… Что ж, пусть будет так! Пусть останется его продолжение в этом мире! И я буду знать, что мой мальчик не сгинул бесследно…»
«Она приехала… Настаивает на том, чтобы остаться здесь, со мной. Я не хочу! Но и сил спорить с ней не имею… Мне противно, когда она прикасается ко мне. Ее голос. Ее руки. Ее ядовитые слова! Она меня жалеет! Не сметь! Пусть даже не думает о том, что мне нужна ее жалость! Она здесь лишь потому, что ребенка надо с кем-то оставить!»
«Ненавижу ее! Она заявила, что понимает мои чувства, как мать, и именно поэтому оставила у меня ребенка! Да как она смеет! Как ей только в голову это пришло?! Я никогда даже намека не давала о том, о чем я думала тогда! Она не может знать, на что я решилась! Откуда?! А если это действительно так, и она догадалась, то каких сил стоило ей оставить у меня мальчика?! Она что, ненормальная?! Или все-таки… Нет! Даже мысли этой допускать я не стану! Она недостойна моего прощения!»
«Писать мне уже сложно. Руки сводит от боли так, что карандаш иногда впивается в ладонь. Мальчик садится рядом, берет мои пальцы и греет их своим дыханием. Это странно, но мне становится легче… Она говорит, что в этом он похож на отца. Такой же ласковый… Это так! Мой сын был очень добрым… Как мало в этом мире доброты! Как тяжело она дается… Она смотрит на меня, и я понимаю,
