числе и деревенскому человеку. Но разве он стал хуже сегодня, чем был вчера? Разве проблема в том, чтобы вернуть его к прошлому, от которого он сам и так решительно отказался? Неужели всерьез можно предположить, что нынешний механизатор, как об этом сказал Г. Марков, то есть наш сегодняшний деревенский человек, ведущая на селе фигура, — что он, привыкший к трактору и комбайну, может с тоской думать о плуге, и лошадке, и о бревенчатой избе под соломой, которая только издали и хороша, — разве она отвечает нынешнему уровню жизни? Проблема, по-моему, совсем не в том, чтобы звать сельского труженика назад, к той во многом опоэтизированной крестьянской жизни, а в другом — чтобы звать его вперед. И удивительно, что мы все как будто понимаем это, понимаем, а делаем порой другое. Почему? Почему во всей нашей многонациональной и серьезной по своим художественным качествам деревенской литературе, я считаю, не так уж много книг о современной деревне? Ответить на этот вопрос, очевидно, можно по-разному. Но, на мой взгляд, многое здесь зависит от нерасторопности нашей критической мысли, от того, что те, кто мог бы вполне разобраться в проблемах деревенской прозы, ничего, кроме комплиментов и похвал, не сказали о ней. Мы чаще разбираем не свои творческие недостатки, а те, которые имеют место в сельской действительности (и это правильно и нужно). Ну, а сами-то мы? Мы бьем сейчас, к примеру, тревогу, что у деревенского человека исчезает чувство хозяина, что он уже не хочет иметь ни приусадебного участка, ни своей птицы во дворе или поросенка, а за всем спешит в город, но не повинны ли мы сами в этом явлении, не выплеснули ли мы с водой и ребенка, разоблачая собственничество? Разобрались ли мы в этом? Нет. Как и во многом другом, тогда как давно настала пора по-серьезному обобщить, что сделано литературой в этой области, что она отразила и что осталось вне поля ее зрения. Тем более что постановление «О дальнейшем улучшении идеологической, политико-воспитательной работы» прямо нацеливает нас на это, призывая пристально вглядеться во все тенденции в развитии литературного процесса.

Мне хотелось бы затронуть еще один вопрос, который так или иначе, но не может не волновать нас. Разумеется (и это я говорю для будущих своих оппонентов, чтобы в пылу полемики они не забыли об этом), я ни в коем случае не собираюсь никому навязывать своего мнения, так как все в литературе, как и в жизни, предполагает движение, и движение не по одному раз и навсегда избранному каналу и не всем в одной лодке, но движение разнообразное и столь же индивидуальное, как индивидуально должно быть всякое творчество. Хочу только обратить внимание на то, что снова в нашей литературе, в том числе и в современной деревне, происходит непозволительная (и противопоказанная, если хотите, самой природе художественного творчества) подмена: когда вместо человека, вместо того чтобы раскрывать его духовный мир, начинают пересказывать технологический процесс, как он сложен или как он прост, и этим процессом, как китайской стеной, отгораживаются, в сущности, от человека.

Пусть меня поправят здесь, но в чем, на мой взгляд, просчет большинства книг о рабочем классе? В излишней технологизации. Грешат этим и книги о научной интеллигенции; подобная же неудача подстерегает нас, когда мы без учета этой ошибки принимаемся писать о сегодняшней деревне. В книгах о прошлом — человек, крестьянин со своими заботами и думами, и потому книги эти трогают, они привлекательны и выигрышны; в книгах о современности — чаще технологический процесс, внешний пересказ, и потому они не интересны, не воспринимаются и не выигрышны.

И опять возникает вопрос: почему так происходит? В чем корень зла? Если судить по нашей критической мысли (если процедить десятки статей на эту тему, суммировать то разбросанное, что все же имеется в них), то вопрос заключается в том, что писатели плохо знают жизнь, что, изучив наездами тот или иной технологический процесс, они не могут в столь же быстрый срок и с такой же глубиной постичь человека. Я полностью принимаю этот упрек. Но как решить эту проблему? Я не думаю, чтобы кто-то мог предложить какой-либо один кардинальный способ решить ее. Каждый писатель решает ее по-своему; если, разумеется, он признает определение, сформулированное Л. Леоновым на его недавнем юбилее, об ответственности писателя перед временем и своим народом (а не просто: что знаю, что запомнил с детства, о том и пишу).

* * *

Мы собрались здесь, чтобы поговорить о том, каков сельский труженик в жизни и каков он в литературе. Я думаю, глубоко символично, что мы ведем этот разговор здесь, в Казахстане, в Алма-Ате, на легендарной целинной земле. Мне особенно приятно подчеркнуть это, и я не могу не сказать сердечных слов благодарности этому краю, в котором я родился, вырос и который с тех памятных лет, когда поднималась целина, стал одной из крупнейших житниц нашей страны. Здесь совершались легендарные подвиги, о которых так проникновенно и с теплотой рассказал в своей книге «Целина» Леонид Ильич Брежнев. А дела нынешних целинников откроют писательскому взору новые горизонты.

1979

СЛОВО К МОЛОДЫМ

Выступление на VII Всесоюзном совещании молодых литераторов

Мне поручили подвести некоторые предварительные итоги работы творческих семинаров по прозе.

После трех дней напряженной работы руководителям семинаров была предоставлена возможность обменяться впечатлениями, и большинство высказало такое мнение, что художественный уровень произведений молодых писателей нынешнего созыва достаточно высок, и на семинарах, в сущности, шел разговор не учителей с учениками (как и с чего надо начинать молодому литератору?), а разговор профессиональный, в котором затрагивались многие коренные, глубинные вопросы литературы. Ряд произведений семинаристов был рекомендован издательствам и журналам. Было также сделано предложение принять некоторых молодых литераторов в члены Союза писателей СССР. Это хороший итог, и опять же говорит о достаточно высокой подготовленности большинства участников совещания.

Во время обмена мнениями между руководителями семинаров было сказано о национальном составе участников. Во всех семинарах были представлены молодые прозаики самых разных национальностей, в связи с чем возникали трудности. (Я имею в виду подстрочные переводы.) Были названы имена наиболее одаренных авторов, перечень которых, если даже посмотреть на все с точки зрения простой статистики, дает весьма интересную картину. По Российской Федерации, например, среди названных лучших: 14 — из Сибири; из российского Нечерноземья — 4; из Москвы — 2; с Урала — 1; из Ленинграда — 1.