Шрифт:
Закладка:
Расспрашивать этого садиста или пытать смысла никакого. Как Мёрзлый чувствует ложь, так я вижу правду, покопавшись в воспоминаниях подконтрольного человека. Музыкант к судьбе Данары и Киры отношения не имел. Он лишь инструмент, ему приказали, он сделал и тут же забыл, так что единственный человек, который способен ответить на мои вопросы — Широков, начальник базы наёмников на Земле.
Раньше я считал, что контейнер, доставляющий шлак в Загон, выдаёт билет в один конец. Для большинства так и есть. Билетная касса для них закрыта, а рядом с платформой стоят такие контролёры, что РЖД обзавидуется. Мне повезло, я стал тем, кем стал, плюс обзавёлся необходимыми связями, и связи эти обещали помочь. Вот пускай и помогают — купят мне обратный билет на Землю.
Продолжая контролировать Музыканта, я отбросил оружие, расстегнул тактический пояс, разгрузку, отступил к стене, и лишь после этого вернулся в себя.
Музыкант захлопал ресницами.
— Что… ты сделал?
— Вот и мне интересно, — послышалось сзади. По лестнице неторопливо спускался Толкунов, за ним Гук. — Как обычный шлак смог уложить двух варанов?
Я развернулся, стараясь не выпускать Музыканта из поля зрения. Он пусть и без оружия, но под дозой, и бед натворить ещё ой как может. А мне после возвращения в родное тело поплохело. Наногранды, как это обычно бывает после обрезанных доз, не закончились, но понадобиться время, чтобы восстановится. Хотя бы несколько минут. Не привык я ещё к переходам.
— Очень интересно, — повторился Толкунов. — Не пора ли менять охрану? А, Музыкант? Ты даже оружие бросил. Как тебе доверять после такого?
— Я не сам, — затряс Музыкант головой. — Не сам!
— Ну да, не сам. Только мне ничего не говори, Дряхлому будешь объяснять, на ферме.
Гук подошёл ко мне, заглянул в глаза.
— Как ты, Дон?
— Нормально.
— Хреново выглядишь. Не рано поднялся?
— Как очнулся, так и поднялся. Восстановлюсь, дай время.
— Дон? — проговорил Толкунов. — Тот самый Дон? Музыкант, ты отважный человек, осмелился напасть на победителя шоу Мозгоклюя. Тебе повезло, что он не убил тебя. За ним много подвигов числится.
— А ты, вижу, следишь за моими успехами, — чувствуя, как силы потихоньку восстанавливаются, сказал я.
— Приходится. По долгу службы.
— Или по приказу хозяев.
Толкунов перестал усмехаться.
— Хамишь, шлак.
— Ну да. И что? Могу ещё редиской тебя назвать. Что сделаешь?
Действительно, что он сделает, если один его телохранитель до сих пор встать не может, а второй пучит глаза и тянет воздух носом, не понимая, что с ним только что сотворили. Разве что пожалуется модератору и потребует провести расследование. Но, во-первых, здесь нет никого, кроме меня, кто имеет право проводить это самое расследование, ибо я, как это ни смешно, являюсь законным представителем Загона на Территориях, даже удостоверение имеется электронное. А во-вторых, второй человек в Конторе, правая рука господина Тавроди жалуется на шлак. Если вдруг узнают, такой ржач поднимется, терриконы вокруг Загона в пыль рассыпятся.
— Ладно, — Толкунов щёлкнул пальцами. — Музыкант, давай уже приходи в себя. Подбери этого, — он кивнул на Грудича. — Поторопись. Жду в машине.
Музыкант подобрал пояс, разгрузку, ухватил Грудича за ворот, вздёрнул на ноги.
— Встретимся, шлак.
— Обязательно. Дружков позвать не забудь.
— Как скажешь.
Он закинул Грудича на плечо и понёс к выходу.
— Зря ты Толкунова тронул, — покачал головой Гук. — Злопамятный он. Да и варанов тоже зря. Ты, конечно, сильный, Дон, удивляюсь твоей силе, но на каждую крутую жопу сам знаешь, что найти можно.
— Плевал я на Толкунова. А этот варан… Это он рёбра мне там, — я указал пальцем вверх. — И жену мою. И дочь.
— Что бы он не сделал, приказы отдавал другой.
— Не дурак, понимаю.
— Нихрена ты не понимаешь. Я слышал, у тебя с Оловом проблемы? Так вот считай, что у тебя теперь два Олова.
— Одним меньше, одним больше — какая разница? Если задумка Мёрзлого исполнится, многое поменяется. Может быть, ты вместо Толкунова станешь, а?
— Вместо Толкунова точно нет, — отказался Гук. — Давно хотел по Территориям побродить. Поохотиться.
— На кого?
— Ну, мало ли кто на пути встретится. Да и земель новых посмотреть хочу. На север надо двигать. За Северной дорогой мест много, и люди там тоже быть должны. Если уж выгорит затея Мёрзлого, потребую с него в качестве награды организовать экспедицию. Пойдёшь со мной?
— Говорят, с севера ещё никто не возвращался.
— Вот и проверим.
Глава 16
Утром приехала Алиса. Я ждал её на станции, собрал букетик ромашек, хотел вручить, когда она сойдёт с поезда, а она прикатила с Желатином на броневике. Грозно глянула на Звездуна и велела собирать вещи, потом бросила на меня изучающий взгляд. Как бы Звездун не прятал зеркала, но одно я нашёл — на стене в местной помывочной — так что вполне мог представить, что она увидела: обострившиеся скулы, круги под глазами, широкий шрам на подбородке, розовые пятна новой кожи на кончике носа. Вид, скажем, не самый воодушевляющий, но если, со слов обдолбанного квартиранта, два дня назад я выглядел хуже дохлого язычника, то в перспективе следующих двух дней всё должно вернуться на прежнее место. За исключением волос на голове. Им ещё расти и расти.
— Как дела? — спросил я, чтобы переключить её внимание с моего лица на общую повестку дня.
— Отец недоволен.
— Чем он может быть недоволен? Мы половину Полынника освободили, всю тяжёлую технику у рейдеров выбили, теперь хрен им, а не источник. Немножко поднапрячься, и до Прихожей их погоним. Как в сорок пятом.
— Он недоволен, что ты скрыл от него информацию о танке. Нужно было сообщить, а ты стихушничал.
О как, стихушничал. Круто. Вообще-то, панцер — это моё имущество, и только я решаю, кому и о чём докладывать.
— Ну уж звиняйте, — развёл я руками, чувствуя, как досада заполняет нутро, — как-то не догадался. Думал, само рассосётся, не заметит никто. А оно гляди как
