— Добрый был боец, — и тут же забыл о нём. — Нужно зачистить тот проулок. Там дальше перекрёсток и дом буквой «Г», тоже бывший опорник. Если вернём его, считай, вся северная окраина снова наша. Плашкин, направь один взвод туда, второй на усиление Дворнику, а третий пусть закрепляется в монолите.

Плашкин внимательно разглядывал панцер, на лице отображалась вся палитра чувств кроме радости.

— Фашистский что ли? — морща нос, спросил он.

— И что? — набычился я.

— Вражеская техника нам не подмога! Нам с ней не по пути. Слава Анклаву! Слава Радикал-социалистической партии большевиков под руководством товарища Куманцевой!

Сказано это было с такой патетикой, к тому же все редбули в один голос трижды проорали: Слава! Слава! Слава! — что мне осталось только руками развести.

— Знаешь, родной, если б ты историю не по лозунгам учил, а хотя бы по памяткам и пособиям к использованию трофейной техники, то знал, что немецкие танки всю Великую Отечественную войну верой и правдой служили Рабоче-крестьянской Красной Армии, повергая фашистов в страх и трепет. В частности, PZ III нередко использовался в качестве командирского танка, ибо обладал неоспоримыми достоинствами по части обзора, разведки и простоты эксплуатации малоподготовленными экипажами. Ферштейн?

Он не поверил, да и насрать, буду я ещё каждому фанатику что-то доказывать. Приказ получен, пусть выполняет, а не станет выполнять, может возвращается в Анклав.

Примерно то же самое сказал ему и Гук.

— Плашкин, заканчивай тут свою социалистическую демагогию разводить. Будешь делать то, что говорят. Или становись к стенке. Наталья Аркадьевна передала мне на тебя все права. Что выбираешь?

— Я готов выполнить любой приказ коменданта Полынника, — без тени смущения отчеканил Плашкин.

— Вот и молодец. Задача получена, выполняй.

Плашкин пошёл отдавать команды, а я кивком подозвал Звездуна. Тот сидел на ступенях монолита, жевал яблоко.

— Чё расселся? Для тебя место освободилось, иди, осваивай новое оружие. С пулемётами, надеюсь, знаком?

— Обижаешь, начальник, я не лох анклавский, знаю и за танки, и за всё остальное. Ты, главное, цель укажи, и можешь дальше спать спокойно.

— Разговорчивый стал.

— Это потому что у меня винторез есть.

— Ладно, забирайся.

Я дождался, когда взвод редбулей зайдёт в проулок и лишь после этого дал команду Желатину начать движение. До указанного Гуком дома было сотни две метров. Улочка на первый взгляд выглядела тихой и не опасной, только чуть дальше возвышался на уровень роста человека завал из ящиков и кирпичей.

— Желатин, переберёшься?

— Легко. Если только они там мин не наставили.

— Думаешь, у них и мины есть?

— После базуки я уже ни в чём не уверен.

Я взял рацию.

Плюшкин… твою мать… Плашкин! Проверь завал на предмет мин и растяжек.

С чего его проверять?

Придурок, ты уже достал тупые вопросы задавать! Делай, что говорят или клянусь, не пожалею на тебя снаряд!

Двое бойцов в касках выдвинулись к баррикаде, осмотрели её. Действовали необдуманно. Если бы рейдеры оставили прикрытие, то этих двоих положили не задумываясь. Остальные ринулись проверять дома. Ходили как по плацу, хорошо хоть не строем. Вот и выползла из них настоящая обученность. Орать «Слава!» и бежать в полный рост в атаку они умеют, всё остальное мимо. Понятно, почему в войне с Загоном победил Загон. Им бы Гвидона в инструкторы, чтобы на себе прочувствовали правила перемещения в боевых условиях.

Наконец, один разведчик махнул рукой: проход свободен. Желатин включил передачу и на полной скорости врезался в баррикаду. Полетели кирпичи, доски. Пехота двинулась дальше, а мы остановились. Меня по-прежнему беспокоил четвёртый проходчик. В душе скреблись кошки. На фасаде монолита я успел разглядеть выбоины размером с кулак. Пулемёт, даже крупнокалиберный, такие не оставляет. Тут поработала пушка, двадцать пять, может, тридцать миллиметров. У штурмовиков Мёрзлого такие на вооружении есть, я видел спарку на электроплатформе и турельную установку на крыше Центра. Почему бы нечто подобное не иметь и рейдерам?

Если так, то броня панцера нас не спасёт.

Прислушиваясь к переговорам по рации, я попытался понять, что происходит справа и слева. Плашкин добрался до второго опорника. С северной окраины заходила группа Дворника. Сопротивления со стороны противника почти не было, редкие перестрелки нельзя было отнести к организованному отпору. Рейдеры отступали, выставляя небольшие заслоны, которые в свою очередь торопливо отходили к центру и западу. Лишившись основных средств поддержки, они как будто растерялись, и теперь собирали оставшиеся силы в кулак, готовясь к отражению атаки.

— Желатин, двигай к опорнику потихонечку.

Согласно карте на планшете, новый опорник стоял на Т-образном перекрёстке. Расположение удачное. Гарнизон установил на крыше наблюдательный пункт, с которого хорошо просматривались жилые кварталы частного сектора вплоть до западной окраины. Центр оставался вне зоны видимости, обзор заслоняли двухэтажки по типу «народной стройки» и разросшиеся тополя. Но это не страшно, если держать в соседних домах караулы. Главное, не спать…

Панцер вздрогнул, резко развернулся вправо градусов на сорок и врезался в стену. Взрыва я не слышал, но, похоже, на что-то наехали.

— Правую гусеницу перебило! — подтвердил моё предположение Желатин.

Вот вам здрасти! Мина? Проглядели сапёры анклавские! Ну я вам сукам…

— Покинуть машину.

Харитон открыл люк со своей стороны и тут же захлопнул.

— Проходчик!

— Сзади пятьдесят метров проходчик! — следом за ним выкрикнула Алиса.

Девчонка выбралась из командирской башенки. Я подскочил, высунул голову. С расстоянием Алиса ошиблась, но не больше, чем на пару метров. Проходчик стоял чётко по середине улочки, уставившись в наш зад. Вместо пулемёта — малокалиберная пушка, предположительно, Эрликон. Двадцать миллиметров, зенитная. Такая вполне способна оставить те выбоины на стене монолита, и уж если она выпустит по нам весь магазин, то винтики с гаечками полетят во все стороны.

Но у этой похоже, проблемы с зарядкой. Двое рейдеров перезаряжали пушку вручную, поштучно.

— Харитон, подкалиберный! — взвыл я, ныряя обратно в башню. — Алиса, с брони! Прячься!

Рука уже привычно легла на рукоять маховика и закрутила. Харитон вогнал снаряд в затворник и прильнул к смотровой щели.

— Начальник, они перезарядились. Ща шмальнут. Всё…

— Вали отсюда! Дальше я сам.

Панцер снова встряхнуло. Удар пришёлся по корме. Чего он там наворотил, хрен разберёт, но явно что-то нехорошее. Двигатель всхлипнул, и я мысленно взмолился: только не заглохни! Запахло бензином, струя била в пол где-то возле