в нашей с вами версии, Ада Серафимовна. И самое главное, что меня интересует – как убийца оказался в отеле? Случайно? Это маловероятно. Понимаете, о чем я? Кто-то вхож в ваш дом, близок к вам настолько, что Леонид, когда существенно сократил список гостей, этого человека не вычеркнул. Вы можете поручиться за всех, кто сидел за столом?

С нашей стороны я могла бы заподозрить четверых родственников из Иркутска. Или еще Ванькины подруги под вопросом. За остальных, то есть маму, отчима и себя, я отвечаю.

– Иркутских тоже можешь вычеркнуть – я за ними приглядывала, боялась, как бы детям праздник не подпортили. Я же не пила совсем, а эта ваша родня… в общем, на глазах у меня они были все время, так и кучковались вчетвером. А потом, когда женщина прибежала, все твои двинулись посмотреть, что произошло. А я осталась приводить в чувство тетку. Она очнулась довольно быстро, ее осмотрел какой-то местный доктор, а потом мы с приятельницей отвели ее в номер. Я даже отменила вызов скорой – женщина была в относительном порядке, смогла внятно объяснить, что случилось.

– Не сказала, что видела убийцу?

– И словом не намекнула. Ты тоже думаешь, что ее убили за это?

– Самое вероятное, что можно предположить. Вы оставили ее одну?

– Да. Я же дала ей сильное снотворное, она крепко заснула прямо при мне. А потом я уехала, оставив женщину на попечение горничной. Кстати, она и сама оказалась из обслуживающего персонала, просто в этот день у нее был выходной. И мать невесты пригласила ее на свадьбу. Вроде бы они даже подруги.

– Что же ее, бедолагу, понесло к мусорным бакам ранним утром? – задумчиво произнесла я.

– Кто-то позвал? Назначил встречу?

– Да, иначе не объяснить. Не мусор же она пошла выкидывать. Я думаю, ей могли пообещать некоторую сумму за молчание, как вариант.

– Кто?!

– Убийца или его сообщник, которого, как я думаю, нужно искать среди наших гостей.

– Я поняла тебя, Марья. Займусь. Поедешь домой? – спросила она, когда я стала набирать номер вызова такси.

– Да, останусь ночевать в городе. Ада Серафимовна, вы можете мне на время дать крестик? Хочу покопаться в интернете, попробую определить, насколько он древний. Просто ради интереса.

– Да забирай, конечно. Вечер занять нечем? – подмигнула она вдруг. – Марья, мужчину тебе нужно, а не интернет.

– Я официально замужем, забыли?

– Ну, да… официально. Погоди, запеканку с собой возьмешь. И сироп, вижу, оценила. Любишь сладкое? – засуетилась Ванькина свекровь.

– Люблю, – улыбнулась я и подумала, что столько сладостей, сколько я употребила за последние дни, я не съела и за весь прошедший год.

А в памяти, уже в который раз, всплыла картинка – оставленная мной на сиденье автомобиля Игната коробка с пирожными.

Программа поиска по фото выдала такую кучу ссылок, что я приуныла. Точнее – отчаялась найти среди них хотя бы что-то, что указало бы на год изготовления и место, хотя бы примерное. Поняв, что слишком далеко зашла в своих фантазиях, надеясь по крестику найти человека, я стала вспоминать, кто из коллег-педагогов смог бы мне рассказать коротко, но интересно о грузинском православии.

Я даже обрадовалась, когда меня от этих бесполезных поисков отвлек телефонный звонок. Сначала я не узнала по голосу Игната, перепутав его с Реутовым – посмотреть на экран, чтобы увидеть, кто названивает в столь поздний час, я не удосужилась.

Москвин, извинившись, попросил разрешения подняться в квартиру. Я метнулась к окну – он стоял в круге света от фонаря, задрав голову на мои окна.

Я только и смогла произнести «жду», а потом, пока топталась у входной двери, пыталась унять сильно бьющееся сердце и восстановить дыхание.

– Проходи, дверь только за собой захлопни, – обыденно произнесла я, словно встречала его так каждый день. И чуть не рассмеялась, когда заметила, как сразу расслабился гость.

– Прости, что поздно, только освободился. Я по делу.

– Ну, понятно, что не на свидание, – усмехнулась я.

Почему дальше произошло то, что произошло, одному Богу известно. Какие силы толкнули нас навстречу друг другу, неясно, но я вдруг поняла, что не стою на твердом полу, а вишу в воздухе. А Игнат меня целует. Или я его? Цепко ухватив за мощную шею, изредка отрываясь от его губ, чтобы заглянуть в лицо. Заметив жалобную безмолвную мольбу, недолго подразнив легкими прикосновениями, вновь отдаюсь глубокому, дурманящему поцелую, даже не пытаясь сохранить здравый ум.

Наконец мне удалось вывернуться из его объятий и сделать шаг в сторону.

– Что за дело у тебя? – строго спросила я.

– Дело… какое дело?! А, да… я могу пройти? В комнату? – отдышавшись, произнес Москвин.

– Лучше на кухню. Будем есть запеканку. И обсуждать дело! Ты ешь запеканку? Даже если нет, эту – будешь.

– Почему?

– Потому что ее испекла вице-мэр города Ада Серафимовна Сикорская! – с торжеством произнесла я в ответ.

Игнат покорно пошел за мной по коридору. Когда мы поравнялись с дверью в ванную комнату, я остановилась и распахнула ее.

Москвин молча кивнул.

– Полотенце в коричневую клеточку, – крикнула я через уже закрытую дверь. И рассмеялась.

Теперь я понимала, как от любви люди дуреют. Мы оба сейчас вели себя как подростки в пору гормонального всплеска. Смущение и робость, наглость и одновременно боязнь сделать что-то не так. Жадность узнавания и страх, что все это вот-вот закончится. Желание большего, чем просто поцелуи и объятия… Два взрослых человека в один миг вдруг утратили прежний опыт, способность рассуждать и осторожность.

Я стояла у ванной комнаты вместо того, чтобы уйти на кухню. Чего я боялась? Что гость сбежит? Я слушала, как льется вода. Вот Игнат закрыл кран… Я на цыпочках прокралась до кухни: не хватало еще, чтобы он обнаружил меня под дверью.

– Марья, я не хочу есть, – тихо произнес Москвин, обнимая меня за плечи.

– А как же дело обсудить? – все еще сопротивлялась неизбежному я.

– Нет никакого дела… – выдохнул он мне в ухо, все крепче прижимая к себе.

– Ты готовить умеешь? – задал мне вопрос Игнат, когда мы, расслабившись, лежали на пушистом пледе, который он час назад одним резким движением скинул с кровати на пол.

– Умею, но не люблю. С какой целью интересуетесь, мужчина?

– Хочу тебя в жены взять, но вот прикидываю, с такой же страстью ты еду варишь, как занимаешься любовью, – серьезно ответил майор, но я чувствовала, что он улыбается.

– Я замужем, Москвин.

– Это поправимо. Сколько лет вы с мужем в браке?

– Восемнадцать.

– Правда, что ли? – навис он надо мной, удивленно всматриваясь