Но не смотря на это, и на тот факт, что меня в соцсетях не беспокоили незнакомые люди, а на мой телефон не звонили сотрудники органов, я не ответил ни Олегу, ни Яне на их многочисленные вопросы. Не знаю, расколола ли полиция Валеру, когда увезла его на грузовике, но судя по тому, что мне не звонили ни мать, ни отец с мачехой, не спрашивали, где я, и не приглашали на чай, ящер либо окончательно утратил человечность, либо жаждал поквитаться со мной лично.

На видео человека в бинтах было видно весьма смутно — снимали с дальнего расстояния, качество камер на телефонах «репортеров» было не слишком хорошим, и двигался я быстро. В общем, разглядеть меня было сложно. Олег — единственный человек, который снимал с близкого расстояния, но он вырезал все кадры со мной, прежде чем выложить видео в сеть.

Не знаю, какой бог прикрыл меня ладонью от внимания прессы, общественности и всех, кто желал знать, кто же дрался с монстром, но через семь дней паранойи и охоты на монстров, в основном — мелких, за которых даже облика не давали, меня пронесло — мою личность ПОКА не раскрыли. Хотя ранг моего облика вычислили точно, как и выяснили способ, которым я этот облик доставил на Землю — кто-то вспомнил о шкатулках.

Но вернемся к Валере и последствиям нашей драки.

Если раньше государство кокетливо прикрывало свои действия по похищению людей из больниц, то когда тема поднялась на общероссийский уровень, и сам президент «выразил озабоченность», полетели приказы и головы. За неделю после нашей драки правоохранители получили массу полномочий и официальных бумаг, которыми теперь могли прикрывать даже стрельбу на улицах.

Если раньше на бледных людей смотрели косо, а останавливали их только самые ретивые или бесстрашные ППС-ники, то теперь в городе удвоилось количество патрулей и ввели комендантский час. По улицам дважды в день ездили машины с матюгальниками, призывающие граждан быть внимательнее друг к другу и сообщать о занавешенных окнах в домах. На остановках, рекламных щитах и столбах появились бесполезные по моему мнению листовки на темы вроде «что делать, если из квартиры соседа доносятся странные звуки».

Если раньше из Красноярска уезжали самые осторожные или религиозные, то теперь ломанулись все. Вокзалы были забиты, на ведущих из города дорогах возросло количество пробок. Одни люди срочно продавали квартиры и машины, другие столь же срочно были готовы их купить, в надежде перепродать, когда шумиха утихнет.

Когда я позвонил маме, она сказала, что уезжает в Подмосковье с Кариной. Звала к себе — посидеть и попрощаться, но я не решился к ним идти.

Отец с мачехой никуда не собирались, прикованные к городу работой отца, но когда фирмы начнут закрываться, уедут и они. И хорошо.

До того, как я впервые попал в мир островов, я изредка читал романы, и корейцы подобный постапокалипсис с появлением монстров описывали через призму фантастической романтики: в их произведениях появлялись сообщества борцов с чудовищами, создавались всяческие Академии. Людей со способностями делили на ранги, позволяли анонимно проходить тестирование и получать удостоверение «борца с монстрами». Люди соревновались друг с другом за рейтинговые места в таблице, были лидеры, на которых молился весь книжный корейский народ.

У нас получилось совершенно наоборот. За какую-то неделю Красноярск стал «красной зоной»: люди уезжали, уезжали и уезжали. Конечно, хватало всяких фриков, которые по-прежнему ехали сюда в надежде получить свой укус радиоактивного паука и обрести сверхчеловеческие способности, но их было гораздо меньше, чем трезвомыслящих, кто покидал город.

Бабушки и дедушки в магазинах закупали консервы и гречку, и тут я присоединился к ним: когда я наконец решился вернуться на съемную квартиру (все было на местах, вещи не были сдвинуты, а если и были, их потом сдвинули обратно), заставил балкон крупами, разными консервами, пачками ультрапастеризованного молока, макаронами и прочим долгохраном. Я не хотел, чтобы меры безопасности ужесточались, но теперь я был к этому готов.

Не обошлось без ситуаций, которые заставляли меня сжимать кулаки и скрипеть зубами. Кто-то ушлый, хитрый и бессовестный защитил авторское право на персонажа в виде моего облика. Теперь фигурки забинтованного черноволосого парня в кофте с капюшоном продавались в комплекте с фигурками ящера. Их печатали на 3D-принтерах и продавали по бешеной цене на торговых площадках и покупали по столь же диким ценам, причем спрос изрядно повышал предложение. Разумеется, я не получил с этого ни копейки, но цены на «УНИКАЛЬНЫЕ ФИГУРКИ! РУЧНОЙ! РАБОТЫ!» доводили меня едва ли не до жадного припадка.

Кто-то успел запилить короткий мультфильм, где мумия в хлам разносит ящера. В тиктоках и прочих видеоплатформах эта хайповую тему раскручивали, пиаря на весь мир «первого настоящего супергероя». Благодаря Мummy-man, как меня окрестили СМИ, про Красноярск и происходящие здесь события узнавали даже люди, жившие на другом конце земного шара. Видео засмотрели до дыр, а из моей драки выжали столько выгоды, сколько смогли.

Вот так мой облик за какую-то неделю стал легендой. Без сомнений, если бы я решил продать право на интервью с собой, или запустил бы свой канал, где подтвердил, что я — тот самый Мумми-мэн, я получил бы и деньги, и славу, прежде чем меня определили бы в камеру, но мне хватало денег на островах, а слава вкупе с проблемами с законом и травлей со стороны властей мне не требовалась. Я четко понимал, что мне не будет покоя, если я покажусь общественности. Это не вымышленный мир, где никто из обывателей ни разу не заметил бы Человека Паука, каждый вечер залетающего в окно комнаты Питера Паркера. Это тот самый мир, где Питер неделю не появляется дома, ночуя на крышах и в подвалах на кусках картона, и целую неделю не моется, под незаметностью воруя фрукты в узбекских лавках. То, что меня еще не вычислили, само по себе было чудом.

А потом появился сенсационный выпуск новостей, где черноволосый парень, замотанный в бинты, давал интервью десятку репортеров. Его крутили везде: на билбордах, в автобусах и в торговых центрах, поэтому интервью я увидел прежде, чем вернулся домой, зарядил посаженный в ноль телефон и узнал о шумихе вокруг своего облика.

— Молодой человек, вы ведь были подготовлены к битве, и наверняка не случайно наткнулись на монстра. Почему вы приняли такое опасное решение — сразиться с ним?

— Я с детства увлекаюсь экстремальными видами спорта, — пробасил «Мумми-мэн». — Я чувствую, что расту, сражаясь и ставя на кон свою