Пусти меня к начальству, я вас знаю всех как облупленных, без начальства никто пальцем не пошевелит. Заявление мое выкинете, а мне страдай от этих дряней! Я уже писала участковому, каждую неделю к нему хожу, а он пальцем не пошевелит. Знаю я вас всех!

– Прекратите! Вы как здесь оказались? – Петр Николаевич попытался встать между растрепанной секретаршей и упрямой старушенцией.

Та фыркнула, ни капли не смутившись:

– Ногами пришла, я через три двора от вас живу. Жалобу мне надо написать, у меня вертеп в соседней квартире, девки разряженные шныряют каждый день туда-сюда! Прекратить это безобразие надо, прямо под носом у вас бордель, а вы сидите по кабинетам. И эта меня еще не пускает. Вот, палец прищемила!

Пенсионерка продемонстрировала вполне целый палец со старой зажившей царапиной, Верочка возмущенно воскликнула:

– Да я до вас даже не дотронулась. Это вы дверь чуть не сломали, так пихались!

– Ничего я не трогала, – взвыла старуха и на всякий случай отскочила подальше от двери. – И не ломала! Это ты сломала! Вон бока какие наела, никакие двери не выдержат!

Верочка от такого оскорбления вспыхнула, так как она действительно была полновата и боролась со своими килограммами, отчаянно отказываясь от любимых конфет или пирожных за чаем. Глаза женщины опасно увлажнились, посетительница попала точно в ее больное место. Петр Николаевич мысленно застонал: «Что за сумасшедший день! Остался голодным, новая волна коронавируса в отделе, а тут еще и скандальная посетительница, и женские слезы, которые страшнее, чем матерые преступники. С ними хотя бы понятно, как надо действовать!» Ему надо срочно обзванивать сотрудников, выдергивать кого-то из отпуска или с больничного на дежурство по отделу до утра, а тут на его голову свалилась скандальная пенсионерка.

– Петр Николаевич, помощь нужна?

От ровного голоса за спиной генерал мгновенно выдохнул, а женщины затихли: Верочка перестала плакать, пенсионерка – возмущенно кричать. За спиной генерала спокойно ждал ответа оперуполномоченный по особо важным делам Лев Иванович Гуров. Он давно уже привык к такой реакции людей на свое появление, хотя и не было ничего в его фигуре угрожающего или пугающего. Высокий, крепко сложенный, чуть за 40, сдержанные манеры и негромкий голос. Но было в нем что-то такое надежное, успокаивающее, от чего свидетели начинали рассказывать все, что видели, закоренелые преступники выдавали свои тайны, у потерпевших появлялась надежда на справедливое возмездие.

– Да, Лев Иванович, отведи, пожалуйста, заявительницу в дежурную часть на первый этаж, пускай там заявление напишет.

Пенсионерка тут же возмутилась:

– Никуда я не пойду, ваш дежурный уже меня послал куда подальше! И участковый туда же!

Орлов снова почувствовал, как внутри поднялась волна злости. Хотя здесь ничего не попишешь, не может он прикрикнуть на посетительницу, даже если она явно не в себе, по званию и должности не положено. Даже в полумраке коридора Гуров понял, что начальник сейчас готов взорваться. Убойный отдел занимается тяжкими преступлениями, убийствами, изнасилованиями, грабежами, мошенничествами или кражами в крупных размерах, вряд ли пенсионерка пришла с такой проблемой. Скорее всего, просто проскользнула мимо дежурного на посту, воспользовавшись суматохой из-за санитарной обработки, что сейчас шла полным ходом в дежурке. Заявителей встречали густой запах хлорки и ворчащая уборщица, которая обтирала все поверхности среди валящих из окна густых паров зимнего воздуха. Дежурный, который бегал от звонящего телефона к клетке с задержанными и обратно в коридор, успел уже пожаловаться оперу на то, что управление сегодня страдает по вине новичка от едких ароматов дезинфекции и кадрового голода. Посетители идут, а принимать их некому.

Поэтому Гуров поспешил вмешаться:

– Я оперативник по особо важным делам, полковник полиции Гуров, можно Лев Иванович. Товарищ генерал сейчас занят, у него важная работа. А я могу с вами поговорить, давайте дойдем до моего кабинета, вы мне расскажете подробно, что произошло. А я уже подскажу вам, какое заявление и куда написать, чтобы проблема ваша точно была решена.

Из своего многолетнего опыта Лев знал, что некоторым скандалистам, на первый взгляд упрямым и злобным, просто необходимо внимание: выслушать, посочувствовать, дать совет. Особенно часто этим грешат старики, которым скучно сидеть дома, и они борются таким образом с нарушением общественного порядка, мелкими хулиганами, жалуясь во все инстанции подряд. Только Гуров знал и то, что вот эти непоседливые скандалисты оказываются часто важными свидетелями, так как наблюдают за жизнью всех жильцов в доме, запоминая любые факты. Иногда мелкой детали достаточно, чтобы раскрыть крупное преступление. Потому оперативник решил побеседовать со старухой, чтобы та успокоилась и отстала от генерала и его секретарши, при этом он всего лишь потратит на нее полчаса времени.

Пенсионерка окинула внимательно всю фигуру опера и согласно кивнула:

– Ну хорошо, если по важным делам. У меня очень важное.

– Тогда прямо и направо, в мой кабинет. Вас как зовут?

– Нинэль Гавриловна Бойко, – важно представилась женщина и зашагала наконец в указанном направлении.

Лев за ней не спешил, повернулся к генералу и вполголоса предложил:

– Не переживайте, Петр Николаевич, я отдежурю до утра. Тут осталось вечер да ночь. Перед выходными тихо обычно, еще никто начудить не успел. Как раз со своими бумагами разберусь, документы по Ерошину подготовлю все на понедельник.

На его предложение Орлов с облегчением вздохнул и махнул ладонью вслед – хорошо. Бросил взгляд на часы – он еще успевает пообедать.

* * *

В кабинете Гуров не спешил, подвинул посетительнице стул, приготовил для себя лист чистой бумаги и ручку для записи, вдруг расскажет что-то интересное. Да и он всегда делал пометки во время разговора или размышлений, так мысли словно выстраивались в цепочку, становились более четкими, облекаясь в слова. Он по своему характеру был неспешен, всегда сосредоточенно и планомерно разматывая по ниточке каждое свое дело, поэтому и заслужил славу профессионального разыскника, которому дело любой сложности по плечу. Тем более куда ему торопиться? Коллега и многолетний приятель, оперуполномоченный Станислав Крячко, в командировке. Жена Мария, театральная актриса, уже вторую неделю на гастролях. И свалившемуся на него дежурству Гуров был даже рад, так как без Марии в пустой квартире ему было невыносимо тоскливо и одиноко. Он и сам уже подумывал, по какой причине бы ему поработать в пятницу в отделе, чтобы времени вечером только и осталось, что прийти домой и после душа лечь спать. Даже ужин без жены, без ее рассказов о закулисных интригах, без веселых и грустных историй с актерами, курьезами во время спектаклей, вставал ему поперек горла. Вот поэтому сейчас Лев Иванович, испытывая в глубине души