В конечном счёте подходил срок отправления Луи на своё теперь законное место в Тихом, чтобы наводить порядки, менять устои, законы и полностью перекручивать всю систему установленную прежним правителем. Потому до того всегда заряжаемый окружающих позитивом мужчина, на этот раз упираясь ладонью в дубовую преграду в конечном счёте потерял терпение выплеснув всю обиду и досаду на единственного оставшегося члена семьи. Со всей силы припечатав дверь кулаком, отчего на предмете удара и костяшках руки появились ссадины, развернувшись на пятках он стал удаляться прочь.

Слух уловил едва различимый щелчок, а затем скрип петель.

Аарон сидел на своём кресле, хмурый, серьёзный, но чрезмерно сосредоточенный и полностью погружённый в работу. Приближённые однажды уже видели его в схожем состоянии — когда трое детей потеряли отца, а морские жители главный ориентир. Аарон более двух недель не выходил из своей клетки. Как потом поведал, что в это время читал заметки отца по тактике сражений и ведению боя, составлял наметки на различные исходы событий, прощупывал слабые стороны взваленного куска моря и размышлял как их укрепить, не забывая при всём этом руководить им находясь в тени.

Луи думал, что тогда, как и сейчас, стоило брату лишь расслабиться, ослабить контроль, пустить в голову мысли и воспоминания, то тотчас же произойдёт взрыв бомбы, что пока стоит на паузе лишь ожидая своего часа. Много доброго и скудного произошло в тот период, народ Алкаира открыто опасался хлынувших перемен, боялись нововведений не только в государстве, но и принуждения в начале жизни каждого новорождённого жителя. В те годы он несмотря на ещё не в полной мере зрелый вид уже заработал статус властного правителя, отчего, собственно, его и прозвали Владыкой.

Давным-давно его душу смогла спасти Ария внеся какое-никакое равновесие, но ныне оказалось всё иначе. И всё-таки как Луи предположил, если брат вернулся один, значит… на этот раз судьба, на которую уповал в последнем разговоре Аарон… его подвела.

«Хаос и тьма накроет его с головой, нельзя его сейчас покидать…»

Владыка подался назад, отчего стул под ним издал болезненный скрип. В руках желтоглазый беспрерывно крутил песочные часы, не давая возможности сыпучему материалу внутри стекла отмерить половину заложенной минуты.

— Луна близко, Аарон… — несмело шагая в сторону книжных полок пробубнил Луи.

— В ил луну! Ещё есть время! Хоть ты не дави, и так тошно! — прорычал Владыка.

— Ты не прав, братец, — собеседник качал головой, — Чтобы закрыть гештальт, стоит наконец-то тебе сделать выбор, раз не удалось сделать его тогда… да и запутал ты её знатно. Понимаю, уберечь хотел. Только понять не могу, зачем каждый раз спасал и выручал, если знал, что всё равно…

Грубый треск сосуда, последовавший за этими словами, заставил Луи боязливо встрепенуться. Песок разом высыпался на стол смешиваясь со стеклом и каплями крови. Аарон порывисто встал со своего излюбленного места и направился к лично установленной перекладине. Руки, что ещё не перевели дух, теперь крепко ухватились и стали раз за разом поднимать сильное тело. Мышцы нехотя перекатывались, а кисти постепенно белели…

— Либо всё должно случиться как суждено и Ария уйдёт на покой исключительно от твоих рук, как не ушла тогда… либо алкаирцы… да что там алкаирцы! Весь океан точно сравняется с илом! Ты же сам понимаешь, что срок прошёл… однако тянешь! У тебя было миллион возможностей сравнять счёт и забрать вложенную в неё силу. Откуда ты знаешь, может то, что в ней твоя кровь её спасёт?

— Сравнять счёт говоришь…

Капли пота, с каждым проделанным десятком подтягиваний, прокладывали всё новые дорожки по накаченному телу Аарона. Желтоокий оставил затею гасить эмоции спортом и безвольно уселся на пол подперев голову руками выравнивая дыхание. «Счёт…» Воспоминания вернули ему голос Арии, задорные мотивы её выдуманной игры в которой всегда побеждает лишь она, цитрусовый запах, какой источает апельсиновое дерево в его саду. Только сейчас Владыка поднял глаза и посмотрел прямо на брата. Луи испуганно пошатнулся и сделал шаг назад:

— Т-т-ты… Что с тобой? Ты видел свои глаза?

— Я обручился с нею клятвой очень давно… Она обещана чудовищу! Так и должно было произойти, но требовалось время для её взросления и соблюдения порядка. С той самой секунды дракон рвётся к владелице его сердца. К той, что спасла его, но и спас он. И всё же… этому не бывать… я не позволю ей погибнуть.

Луи боковым зрением ошарашенно-загнанно глядел на брата, как янтарная радужка его глаз плавала то в человеческих, то через секунду драконьих зрачках.

— Но… наша «мать», — Луи, подкинув руки вверх, обвёл это слово в кавычки, — Ведь как-то не только создала нас, но при всём выжила и вернулась обратно по своему желанию.

— Ария должна была явиться сюда по всевозможным причинам как того и положено. Такая ситуация создалась бы независимо от обстоятельств, но в назначенное время — когда ей исполнится двадцать один год. Да, это, конечно, произошло, и отправной точкой стала сестра, но всё пошло не по плану в её пятилетие. Она не должна была… умирать, а у меня не было иного выбора, кроме как спасти ей жизнь.

Слушатель стушевался и выпалил первое, что пришло в голову, лишь бы показать, что рядом есть кто-то ещё и он не одинок.

— Она так и не рассказала мне про жизнь на суше, а пообещала ведь! Ария сдерживает обещания, Ар. Она придёт… — он склонился к брату и похлопал того по плечу, — Дай ей время. Возьми себя в руки…

— Я знаю, насколько слаб сейчас… и дракон лишь пуще питается этим, дабы подавить сознание и забрать своё силой. Весь просроченный год мне удавалось погасить это, но когда я встретил её… словно обезумел и помешался.

— Слаб? Ты шутишь? Лишь в эти моменты эдакого ограждения ты можешь побыть наедине с собой и чувствовать себя не Аароном, не Владыкой Изумрудного моря, которому скоро придётся взять в свои руки все семь морей… или морским драконом, хранящим ото всех тайну, а простым человеком. Мы лишились отца, но скажу за себя, что я даже этого не заметил! Да и Ливия тоже, но никогда бы не призналась. И теперь уже не признается… но я веду к тому, что ты растил нас словно собственных детей, не обделяя совершенно ничем, а где-то, несомненно, прикладывая необходимую, как я сейчас понимаю, строгость. Хотя порой вместе с Ливией злились на тебя, задумывая как-бы злостнее напакостить вредному брату за наказания.