ласково припекает, самое время для прогулок…

— Самое время для прогулок, — громко сказала я.

Вопреки моим опасениям, Тристан не расспрашивал меня о разговоре с господином Неро, а я ждала подобных расспросов. И мне не хотелось ни лгать, ни говорить правду. Чем дальше, тем больше я убеждалась, что Бьянка и ее сын едва ли были убийцами герцога. Если только у них были сообщники? Но Бьянка и Тристан сами пострадали — один расплатился жизнью, другой — здоровьем. И никто из них не выиграл от смерти герцога ди Амато. Зато выиграли другие.

Господину Неро были не по душе мои расспросы? Или, наоборот, это он написал записку, а теперь хотел сообщить нечто важное? И картину я увидела, когда он оказался поблизости… В том, что картину украл тот, кто причастен к убийству герцога, я не сомневалась. Как и в том, что тот, кто написал картину, написал и записку, пытаясь вовлечь меня в тайны рода ди Амато.

— Надеюсь, леди Ромильде станет лучше к вечеру, — говорил Тристан, пока мы мерили шагами дорожки в саду. — Не хотелось бы, чтобы ее праздник был испорчен.

— Вы так добры, — пробормотала я, думая о своем.

Милдрют поотстала от нас, а потом к ней подошла служанка и что-то сказала на ухо. Милдрют кивнула, служанка ушла, а телохранительница продолжила рассеянно пинать камешки.

До самого вечера я сомневалась — идти на встречу с господином Неро или остеречься. Ланчетто мне бояться не было необходимости — в субботнюю ночь, если верить лорду Тристану, он отмокал в ванне, обернувшись змеей. Но если Неро как-то причастен к убийству, меня могут найти наутро со сломанной шеей или с перерезанным горлом.

Когда стемнело, в саду зажгли фонари, и вдовствующая герцогиня явилась во всем великолепии своей южной красоты — в алом платье, с бриллиантами в темных волосах. Она была все еще немного бледна, но живо улыбалась и благодарила гостей, прибывших поздравить ее.

Мы с Тристаном сидели в самом низу стола, где на простых фаянсовых блюдах сиротливо лежали виноградные листья, на которых были написаны наши имена. В верху стола, ближе к имениннице, блюда были серебряные, и имена гостей красовались, вырезанные на посеребренных дощечках.

Мне были скучны и представление комедиантов, и пляски акробатов, но остальные гости веселились от души. Я рассказывала Тристану, что происходит, но была так рассеянна, что в конце концов он сказал:

— Я слишком утомил вас, леди Изабелла. Если хотите, можете отдохнуть в нашей комнате.

В это время я увидела господина Неро. Он появился возле кресла леди Ромильды и что-то шепнул ей на ушко, наклонившись, отчего прекрасная вдова засмеялась и прикрылась веером. Господин Неро выпрямился, наши взгляды встретились, а потом он неторопливо пошел в сторону рощи, где однажды мы с ним беседовали в темноте и наедине.

Мне показалось, что я села прямиком на муравейник, и так и заерзала на скамейке. Благоразумие и любопытство боролись в моей душе не на жизнь, а на смерть.

С оглушительным грохотом на соседней лужайке взорвался фейерверк. Гости восторженно завопили, и я решилась.

— Мне и в самом деле надо немного отдохнуть, — сказала я лорду Тристану. — Ничего, если Милдрют присмотрит за вами? Она стоит рядом, я скажу ей, чтобы села на мое место.

Тристан кивнул, я вскочила, кивком указав Милдрют, чтобы села рядом со своим хозяином, и направилась совсем в другую сторону от рощи. Но стоило мне скрыться в тени деревьев, как я подобрала юбку и побежала по траве, избегая освещенных дорожек, в обход пиршественного стола, следом за бывшим наставником Ланчетто.

Фейерверк снова и снова взрывался в черном ночном небе, но мне было совсем неинтересно любоваться этим зрелищем. Добравшись до рощи, я пошла медленнее, прислушиваясь и всматриваясь в темноту.

Если господин Неро задумал недоброе, он спрячется и попытается напасть…

Я вздрогнула, когда услышала свое имя — Маргарита.

Господин Неро стоял у дерева, с которого медленно осыпались лепестки, и звал меня. Он не прятался, и, скрестив на груди руки, любовался веселым переполохом, который устроили мастера фейерверков, запустив в небо шутихи с подтреском.

Я подошла ближе, и он сказал:

— Все веселятся, но леди Маргариту интересуют совсем другие забавы. Итак, вы пришли?

— Вы звали меня, — напомнила я.

— Звал, — он отвернулся от гостей и посмотрел на меня.

Свет фонарей почти не достигал нас, но в полумраке я видела, что господин Неро улыбается.

— Для чего? — я старалась держаться непринужденно и потрясла ветку, подставив лицо осыпающимся лепесткам. Нежные цветы скользнули по моим щекам и губам, и это было великолепное, давно забытое чувство.

— Вы так отличаетесь ото всех, Маргарита, — сказал господин Неро, внимательно наблюдая за мной.

— Я рыжая, — сказала я, с комичным сожалением пожав плечами.

Он рассмеялся моей шутке и уже сам дернул ветку, осыпая меня градом лепестков:

— Не только поэтому.

— Вы сказали, что хотите что-то рассказать о трагедии… которую мы вспоминали утром, — сказала я, смахивая цветы со лба и макушки.

— Признаться честно, я вас обманул, — сказал он.

— Как это — обманули? — сердце у меня оборвалось, а под ребрами противно захолодило. — Зачем же…

— Зачем я позвал вас?

Я только кивнула, облизнув вмиг пересохшие губы.

— Хотел побыть с вами наедине, — он сделал шаг вперед, я машинально отступила, и мы оказались скрытыми ветками дерева, очутившись в темноте сада. — Не хотите спросить — по какой причине? — подсказал Неро, потому что я молчала.

Я снова глупо кивнула, уже прикидывая, как буду спасаться бегством.

— По-моему, вы боитесь, — сказал он, и голос его звучал приглушенно. — Не стоит меня бояться, прекрасная Маргарита, я не причиню вам вреда.

Он медленно наклонился ко мне и коснулся моих губ своими губами. Я вздрогнула, как ужаленная, но не побежала, а застыла столбом. Ночь, осыпающиеся цветы, музыка где-то вдалеке, и я наедине с красивым мужчиной, который только что меня поцеловал — все это казалось сказкой, сценой из рыцарской баллады, где принцесса встречает в заколдованном лесу короля эльфов.

— Что это вы делаете, позвольте спросить? — прошептала я, отчаянно краснея и благодаря небеса за то, что ночь достаточно темная.

— А на что это похоже? — он опять легко поцеловал меня и чуть отстранился, словно спрашивая разрешения, и я закрыла глаза.

Просто закрыла — не рассчитывая ни на что. Все это казалось слишком удивительным, чтобы быть правдой. Но в следующее мгновение горячие мужские губы целовали меня уже не легко и не осторожно — а жарко, принуждая открыть рот.

Господин Неро обнял меня за талию,