Девушки, к удивлению Юрия, очень близко походили на альбомных красавиц, но вели себя так скромно, что Юрий вынужден был спросить: «Утоляют ли стюардессы все прихоти пассажиров?

Девушки рассмеялись и тёмненькая, похожая на Анни-Фрид из группы «АББА», сказала, что тариф оплачен «в обе стороны». Что имела ввиду девушка полковник не понял, но на словах выяснять не стал. Кивнув головой в сторону носового салона, Юрий спустился вниз, пропустил в салон девушек и прикрыл за ними дверь.

Он не был удовлетворён гостиничным «обедом», который так ничем интересным для Субботина и не закончился. Начавшаяся с двусмысленных намёков беседа, вроде как плавно перетекавшая в интим, после «третьего тоста» неожиданно скомкалась. Говорить вдруг стало не о чем. Всё ранее сказанное казалось неуместным и пошлым. Наталья неожиданно попрощалась и, сказав, что сама вызовет такси от ресепшена, ушла.

Юрий понял, что эротичная нить разговора лопнула, её быстро не восстановить, и Наталья своим уходом спасла положение, но психанул и пошёл под душ, чтобы охладиться. Однако не помогло. Именно поэтому он подумал про море, а потом легко согласился на предложенный «эскорт».

[1] И.Штраус «Марш Радецкого».

Глава 21

Катер, по просьбе пассажира, не усердствовал в прыжках по волнам, двигался малым ходом, и не мешал процессу сброса напряжения. Стол в салоне был чуть низковат, но уложенный на него опытными «мастерицами» тонкий матрас, укрытый чистым пледом, выровнял диспропорцию с длинными ногами Субботина.

Пока полковник, отягощённый коньячным «допингом» и мыслями о Наталье, ритмично трудился, закинув себе на плечи ноги блондинки, тёмненькая прижималась к его спине своей, хорошего размера, грудью и гладила его живот своими ладонями. Иногда её пальцы опускались ниже и попадали между «молотом и наковальней», и она постанывала, вроде как от возбуждения. Как не странно, но это полковника возбуждало.

Потом она скользнула вниз, опустившись на колени. Её правая рука проникла между ног Юрия сзади и коснулась мошонки, а левая сделала тоже самое спереди, охватив «комель древа» и массируя его. Потом правая ладонь упёрлась ему в ягодицы и стала их подталкивать вперёд.

Умелые действия «девушки» простимулировали «трудящегося», и Юрий, застонав, несколько раз дёрнулся, максимально посылая таз вперёд.

Однако полковник не почувствовал опустошения. Поняв, что с первого раза утолить потребность «молодого организма» не смог, он аккуратно снял с плеч ноги светленькой и, благодарно похлопав её по попке, развернулся к стоявшей очень удобно на коленях «тёмненькой» и, посмотрев ей в глаза. Увидев согласие и готовность, Юрий притянул её голову вплотную к себе.

Всё получилось, как нельзя лучше. Девушка сама подалась вперёд и, обхватив его нижнюю часть тела губами буквально всосала его в себя. Помогая себе руками, она подтягивала и подтягивала его к себе, пока Юрий не застонал снова. Девушка, однако его изо рта не выпустила, а ещё сильнее прижала к себе, и это стало настоящей кульминацией.

Потом они купались, загорали на палубе, пили вино и ели фрукты. Однако Мамаев был мрачен. На него вдруг нахлынули «воспоминания» Субботина старшего об этом времени. Полковник вдруг «вспомнил», что «знал» о том, что десятого августа с атомной подводной лодкой произойдёт авария в бухте Чажма. Знал, но ничего не предпринял, чтобы предотвратить. Он даже в справке её не упомянул. Хотя... И правильно сделал, что не упомянул в «справке» для «шефа», но ведь Ковалёву-то мог сообщить!

А теперь на нём висели смерти одиннадцати матросов и офицеров подводников, тела которых даже не нашли. Были уничтожены взрывом...

Об этом ему сообщил хозяин катера, сам бывший морской офицер. А Юрий десятого августа как раз улетел «отдыхать».

Перед мысленным взором Юрия ползли строчки из какого-то «интернет ресурса» будущего. «После перезарядки реактора левого борта обнаружилась его негерметичность. Как выяснилось, сборку реактора проводили небрежно и под уплотнение верхней крышки попал мусор (есть источники, что это был огарок сварочного электрода. Крышку пришлось снимать для расчистки комингса. Работы проводились с нарушениями требований ядерной безопасности и технологии: не объявлялась команда «Атом», использовались простые стропы вместо полагающихся штатных жёстких упоров.

Во время подъёма (так называемого «подрыва») крышки реактора, мимо на 12 узлах прошёл катер-торпедолов, игнорируя поднятый на брандвахте сигнал ограничения скорости. Поднятая им волна привела к тому, что плавучий кран, удерживавший крышку, поднял её ещё выше. Крышка перекосилась и потянула за собой компенсирующую решётку и поглотители. Началась ядерная реакция, реактор вышел на пусковой режим, что вызвало тепловой взрыв».

Полковник и раньше пользовался интернетом и понимал, что в будущем информационное поле должно стать больше, поэтому совсем не удивился знаниям Субботина.

- Ай-яй-яй! – проговорил Юрий и скривился, как от зубной боли. – Это писдец!

- Да, брат, - сказал капитан катера. - Это полный писдец. Если у нас атомные субмарины рваться в портах стали, то России, точно, писдец.

- А радиация! Владик как?

- Нормально. Всё под контролем. Море немного фонит иногда.

Капитан ткнул пальцем в чёрную коробочку, лежащую на панели у лобового иллюминатора.

- Что это?

- Дозиметр.

Юрий удивился.

- Возьму?

- Бери. Только аккуратнее. Выручает. Сейчас уже поменьше, а поначалу показывал. Особенно во время дождя.

Полковник взял дозиметр. Прибор был очень похож на калькулятор. Выше экрана было написано: «Однокристальная ЭВМ». Ниже экрана - четыре слова: дозиметр, радиометр, часы, будильник. Ниже латинскими и русскими буквами - «Элсис». Ещё ниже - восемь кнопок. В самом низу: «ИРИС, дозиметр радиационных излучений».

- О, бля! – удивился полковник. – И как им пользоваться?

- На радиацию нажми. Кнопка...

Юрий нажал на кнопку со значком «радиация». На экране появилась цифра «0,23».

- Это в чём? - дрогнувшим голосом спросил полковник.

- В микрозивертах... Сколько там?

- Ноль двадцать три. Это же... Писдец!

- Многовато, - согласился капитан, - но предел – ноль тридцать. С утра было восемнадцать. С Чажмы течением выносит радиоактивные донные осадки, наверное. Я бы вернулся на берег.

- А я бы и не выходил в море, если бы знал, - грубо сказал полковник.

Капитан искоса глянул на слишком грамотного пассажира и завёл двигатель. Настроение Мамаева упало ниже ватерлинии. Он, вышел из рубки, глянул на девушек и спустился в носовой салон. Девушки, поняв его неправильно, двинулись вслед за ним. Полковник сначала остановил их рукой, сказав: «Побуду один», а потом, подумав, почему бы не совместить полезное с приятным, махнул рукой и сказал: «Заходите».

В салоне имелся кондиционер и три широких дивана, укрытых чистыми