и реально так, но и в теории должно быть так же. Нельзя допустить, чтобы каждый из индивидуальных производителей обладал способностью производить деньги. Иначе при отклонениях от равновесия мы можем получить вырожденную ситуацию, когда все производители оказываются заинтересованными в том, чтобы производить не реальные товары, а именно деньги. Как можно быстрее и в как можно большем количестве.

Значит, способность производить деньги должна быть ограниченной, и эта ограниченность обеспечивается ограничениями, связанными с природным фактором. Но мы не можем взять природный фактор в одной его ипостаси: что он обеспечивает ограниченность денежного предложения – и игнорировать другую: что с ним связана рента.

Классическая политэкономия старательно обходила этот вопрос, хотя он регулярно всплывал (например, в рассуждениях Рикардо о внешней торговле [63]). В общем, считалось, что в основе цены золота лежат те же самые чистые трудовые издержки. Никакой ренты в цене золота нет. В неоклассике ситуация выглядит примерно так же. Здесь ситуация описывается немного сложнее, но я не буду на этом останавливаться, поскольку мы слишком уж отвлечемся.

Итак, если цена золота определяется издержками его добычи, то в нашей модели счет что в деньгах, что в труде – это один и тот же счет. Количество денег, с учетом их оборачиваемости, равно количеству труда. Классическая политэкономия так и считала.

Но есть рента. И есть реальный рыночный механизм, в ходе которого владельцы природных ресурсов реализуют свое право на получение этого дополнительного дохода. Функционирование этого механизма требует, чтобы сумма денежных цен была больше, нежели сумма трудовых затрат.

Еще раз напомню: можно считать, что рента получается как вычет из вознаграждения за труд, но тогда нам нужен централизованный, а не рыночный механизм перераспределения: склад, куча экономистов, рассчитывающих, кому сколько причитается, выдача талонов, которые, кстати говоря, в этом случае вовсе не должны быть привязаны к золоту. Вспомните, что Ленин собирался сделать с золотом при коммунизме [64].

Итак, чтобы одновременно существовали и рента, и рынок, в экономике должны быть «лишние» с точки зрения трудовой теории стоимости деньги.

То есть либо неверна теория стоимости, либо деньги – это не то, что о них думают. Классическая политэкономия пыталась сохранить одновременно и то и другое. Неудивительно, что эта концепция, начиная с некоторого момента, а именно когда стало ясно, что возникающие противоречия невозможно устранить, находилась в глубоком научном кризисе.

Неоклассика была более решительной. Она сохранила представление о деньгах как о чем-то объективном и отказалась от трудовой теории стоимости. «Лишние» деньги оказались вовсе не лишними, а выражением «производительного вклада» природных ресурсов. Богатство народов создается не только трудом, но и природой.

Природа создает богатство, потому что ее ресурсы ограничены. Это свойство природы неоклассики вменили и всем остальным ресурсам, которые могут являться источником богатства: в первую очередь капиталу и труду, и разработали универсальную модель формирования и распределения богатства.

Заметим, что при этом неоклассика в ее изначальном виде утратила возможность работать с макроэкономическими проблемами. Да даже и в современном состоянии неоклассика испытывает тут большие трудности.

Напомню, что на макроуровне, на уровне национальной экономики, наличие ренты никак себя не проявляет. Чтобы ее увидеть, надо, как и А. Смиту, разомкнуть экономическую систему [65]. Но это предмет теории международной торговли, которая, хотя и пользуется большим вниманием, особенно в последние десятилетия, все-таки стоит несколько особняком от

Неокономика, как вы понимаете после предыдущей лекции, сохранила, если так можно выразиться, трудовую теорию стоимости, но зато отказалась от объективной природы денег.

Таким образом, мы можем составить простую классификацию экономических подходов всего по двум параметрам. Она представлена в табл. 11.

Таблица 11. Классическая политэкономия, неоклассика и неокономика: сравнительный анализ

Это, конечно, очень простое представление, но, вообще говоря, все принципиальные различия между подходами вытекают из него.

Подчеркну следующее. Набор предпосылок как классической политэкономии, так и неоклассики создает для каждой из теоретических конструкций свои трудности. В случае политэкономии это несовместимость исходных предпосылок. В случае неоклассики это невозможность анализа макроэкономических процессов и экономического развития.

В неокономике таких проблем нет. Это не значит, что когда-нибудь в ходе развития научных представлений проблем не появится. Но в рамках традиционных тем экономической науки, которыми занимаются и классическая политэкономия, и неоклассика, неокономика не испытывает трудностей, связанных с исходными предпосылками.

Само собой разумеется, это рассуждение появилось в ходе развития неокономики, а не было ее исходным пунктом. Каков был исходный пункт, я уже говорил. Но в итоге получилось докопаться до базовых предпосылок различных теорий и наглядно показать отличие неокономики от них.

Изучая процесс освоения человечеством природных ресурсов, необходимо отделять историческое от экономического.

Первый этап освоения: племена.

Итак, мы теперь понимаем, как выглядит теория ренты в классической политэкономии и неоклассике.

Нам необходимо теперь описать, как она выглядит в неокономике.

А в неокономике нет никакой потребности в разработке теории ренты. Все явления могут быть вполне описаны в рамках уже разработанного нами инструментария.

С чисто экономической точки зрения отношения по поводу ренты могут быть описаны как один из видов деятельности финансового сектора.

Пока это предельно абстрактное суждение. Давайте еще раз обратимся к табл. 11 и вспомним, что я говорил по поводу проблем классической политэкономии в теории ренты. Там всплывала проблема «лишних» денег, и было неясно, как ее решить. В неокономике мы с вами уже неоднократно видели, где находятся эти «лишние» деньги: в финансовом секторе. Так что предварительный вывод о том, что с экономической точки зрения рента есть проявление деятельности финансового сектора, не лишено смысла.

Собственно, проблема заключается в том, что отношения по поводу природных ресурсов не сводятся к отношениям ренты и вообще к экономическим отношениям. Есть реальный исторический процесс, в котором много чего понамешано, а о многом мы вообще не знаем. При этом часто ренту пытаются увидеть в реальных исторических процессах, которые не имеют никакого отношения к экономическому понятию ренты.

Помимо экономических деятельность людей движется многими другими мотивами. Конечно, многие действия, какими бы мотивами они ни были вызваны, имеют экономические последствия. Иногда – очень существенные.

В предыдущей лекции я рассказал версию появления монет исходя из одних мотивов и