есть и более радикальное решение. А именно: ликвидация вообще частной собственности на землю и другие природные ресурсы, национализация. Сам Смит радикалом не был, но на основе разработанной им схемы идея национализации на протяжении всего XIX века разрабатывалась как теоретическая, пока в XX веке не превратилась в широко применяемую практику.

У этой концепции ренты с точки зрения теории был один очень существенный недостаток. Проблема, аналогичная микро-макро проблеме в современной экономической теории. На макроуровне все было вроде бы ясно и понятно.

Но как выглядит процесс на микроуровне? Условно говоря, есть большой склад, на который в конце года свозится «богатство народа», то есть произведенная за год продукция. На этот склад приходят рабочие, землевладельцы, капиталисты (с последними вопрос сложный, но если говорить о марксистской версии, то тоже все понятно) с талончиками на получение своей доли «богатства», в просторечии называемыми деньгами.

Откуда у них эти талончики? А экономисты в своих кабинетах рассчитали и каждому выдали, сколько причитается, в соответствии со своими моделями. Потому что в рамках обычного рыночного обмена непонятно, как может сформироваться доля земельных собственников.

Посмотрим еще раз на рис. 26.

Сельскохозяйственная продукция продается по ценам, обеспечивающим возмещение издержек на самом худшем из востребованных рынком участке земли. Но тогда получается, что сумма цен в экономике должна быть больше, чем сумма стоимостей, которые определяются количеством затраченного труда. А это противоречит исходной предпосылке классической политэкономии.

Чтобы сохранить макробаланс, мы должны предположить, что товары, производимые без участия природного фактора, продаются ниже стоимости. Что-то подобное, по-видимому, и предполагал А. Смит. Но, обращу ваше внимание, Смиту для иллюстрации его подхода потребовалось «разомкнуть» систему, обратиться к внешним рынкам. Следы этого подхода мы видим и у Маркса в его концепции абсолютной ренты. Следует отдать Марксу должное, тут он пытается оставаться в рамках исходных предпосылок, в замкнутой экономике.

Сегодня мы об этом уже вряд ли можем судить достоверно. У меня есть впечатление, что замысел Маркса заключался в том, что существует только абсолютная рента, то есть часть валовой стоимости, перераспределяемая в пользу владельцев природных ресурсов вследствие систематического отклонения реальных цен от цен производства в сельском хозяйстве. А вот уже распределение этого общего куска пирога между отдельными собственниками происходит в соответствии с механизмом дифференциальной ренты.

С точки зрения методологии Маркса это было бы логично и естественно. Это мое мнение, никому не навязываю. Но либо он не успел, либо различные элементы не сложились в целостный пазл. В результате получилось не перераспределение абсолютной ренты на отдельные кусочки в соответствии с дифференциацией земель по качеству, а то, что абсолютная и дифференциальная рента стали существовать параллельно.

Желающие могут поразмыслить над тем, как могла бы выглядеть теория ренты в таком случае, сошлись бы там концы с концами. Лично я не уверен.

Хотя эта задача с некоторой точки зрения представляет интерес, она явно находится за пределами основной линии неокономики.

Но вот на что обращу ваше внимание. Картинка, которую мы с вами нарисовали на рис. 26, политэкономам была известна. Маркс ее знал, он численные примеры на ее основе строил. Но когда ему надо описать, что такое дифференциальная рента и как она появляется, он приводит совсем другой пример.

В концепции Маркса важную роль играют общественно необходимые затраты труда, которые он определяет как такие затраты труда, которые наблюдаются на большинстве предприятий, работающих в отрасли. Но на рис. 26 индивидуальные затраты все разные, и мы не можем указать такие, которые наблюдались бы на большинстве предприятий.

Что в этом случае общественно необходимые затраты? Можно было бы сказать, что средние, но если цены будут стремиться к этому уровню, то многие производители окажутся в убытке.

Так вот, чтобы и сохранить понятие общественно необходимых затрат, и показать, что такое рента, Маркс рассматривает следующую ситуацию (рис. 27).

Рис. 27

Он рассматривает отрасль, в которой индивидуальные затраты действительно совпадают с общественно необходимыми у всех производителей, кроме одного. Ну, например, все производители вынуждены строить и обслуживать паровые машины, а один использует естественную силу водопада.

Ему повезло. Он получает дополнительный доход, который и есть дифференциальная рента.

Вот таким немудреным приемом Маркс обошел вопрос о том, что такое общественно необходимые затраты в отраслях, связанных с природным фактором. Потом все это вылилось в острую дискуссию в советской экономической науке по поводу того, что же таковыми считать: средние или, как тогда говорили, замыкающие.

Словом, классическая политэкономия в рамках своих предпосылок не смогла справиться с проблемой ренты. Приходилось либо заниматься манипуляциями, как я показал на примере Маркса; либо незаметно подменять предмет исследования (закрытую экономику на открытую); либо просто, забыв о теоретических предпосылках, описывать ситуацию «как есть», отказавшись от идеи дать целостную модель экономики.

Чтобы совместить трудовую теорию стоимости и теорию ренты, необходимо отказаться от представления об объективной природе ренты.

Классическая политэкономия, неоклассика и неокономика: сравнительный анализ.

Я хочу, чтобы мы как можно более тщательно разобрались в этом вопросе. Потому что здесь лежит узловой пункт не только для классической политэкономии и неоклассики, но и для неокономики.

Представим себе замкнутую экономику, в которой действуют только индивидуальные производители. Между ними существует по- продуктовое разделение труда, то есть каждый производитель делает какой-нибудь один продукт и обменивает его на рынке на совокупность нужных ему для производительного или личного потребления товаров.

Предположим также, что каждый продукт производится множеством конкурирующих производителей, при этом производители могут свободно переключаться на производство других продуктов, если увидят в этом выгоду. То есть у нас нет монополии. А также у нас труд во всех производствах однороден (собственно, мы это уже сказали, предположив возможность свободного переключения производителей с одного вида деятельности на другой).

Отвлечемся мы также от фактора капитала. Предположим, что капитала либо нет вообще, либо затраты труда на его создание «размазаны» в затратах труда на производство каждого конкретного товара.

В такой экономике товары будут обмениваться пропорционально затратам труда на их производство. Мы можем предполагать, что обмен осуществляется на основе бартера. Но поскольку реальный обмен осуществляется на основе денег, то мы должны как-то их ввести. Поскольку речь идет о спорах XIX века, то деньги – это золото.

Здесь мы сразу сталкиваемся с проблемой. Добыча золота связана с природным фактором. Это