Агрессивно акцентированное отклонение германо-российского союза находилось в русле попытки Гитлера фактически осуществить германскую внешнюю политику, рассматриваемую им как разумную реализацию исторических необходимостей. Как следствие своего «мировоззрения», он не только последовательно отклонял германо-российский союз в период 1924–1926 годов, когда диктовал «Майн Кампф», но и — с теми же в основном аргументами — почти непрерывно: с 192019 до 1939-го и с 1941 до 1945 года. По большому счету, ему было безразлично, кто стоит у власти в России. Тот факт, что в России правят называемые им евреями большевики, не слишком сильно влиял на его решения20. Недвусмысленно он утверждает: «Как представитель народа, оценивающий человечество на основе расовой принадлежности, даже из одного только признания расовой неполноценности этой, так называемой, “угнетенной нации”, я не могу связать судьбу собственного народа с ней.

Если русские, по абсолютному убеждению Гитлера, не были пригодны для союза с Германией, потому что они, будучи рабами, были лишены государственно-образующей силы, то Советам, которых он называл «новыми господами», он, кроме того, приписывал свойства инструмента «мирового еврейства», устремленного к «еврейскому мировому господству». В частности, он писал: «В русском большевизме мы можем увидеть предпринятую в двадцатом столетии попытку еврейства придти к мировому господству»22. Наряду с этими принципиальными положениями, влиявшими в первую очередь на взгляды Гитлера, он видел в германо-российском союзе вызов западным державам, которые в случае войны сконцентрируют на Германии опасные воздушные удары. Во 2-м томе книги «Майн Кампф» он формулирует:

«В чисто военном смысле, в случае войны союза Германия — Россия против Западной Европы, а может быть, против всего остального мира, обстоятельства были бы прямо-таки катастрофическими. Борьба разыгралась бы не на русской, а на немецкой территории, прежде чем Германия успеет ощутить хотя бы малейшую действенную поддержку России»23.

Основные принципы внешней политики, развитые Гитлером в «Майн Кампф», не могли быть последовательно реализованы, и это зависело не только отего решений. В книге он упрекал кайзеровскую внешнюю политику: «Как союз с Австрией, так и союз с Турцией, приносили мало пользы. Если величайшие военные и промышленные государства земли соединились в активный наступательный союз, то тут, собрав пару старых обессиливших государственных сооружений, пытались противостоять с помощью этого хлама, годного лишь на свалку, активной мировой коалиции. Из-за этой внешнеполитической ошибки Германия получила горький урок»24. Спустя 20 лет после появления этой формулировки ему пришлось так же негативно оценить последствия своей собственной политики. Впрочем, вину за эту ситуацию он перевалил на своих партнеров по союзу. Так, 25 сентября 1944 года он сказал: «После пяти летней тяжелейшей борьбы, в результате несостоятельности всех наших европейских союзников, враг на некоторых фронтах оказался вблизи или на германских границах»25. То, что многократно, начиная с 1920 года, поддерживавшийся им на словах союз с Италией, который 22 мая 1939 года был реализован в форме германо-итальянского пакта о дружбе и военном союзе («Стальной пакт»), точно так же стал не таким, каким он представлял себе его в «Майн Кампф», в этом он сознался в 1945 году. В феврале 1945 года он был вынужден признать: «Союз с Италией, совершенно очевидно, принес больше пользы нашим врагам, чем нам. Когда я находился в Монтуаре, Муссолини воспользовался моим отсутствием, чтобы начать свой несчастный поход на Грецию. Против нашего желания, нам пришлось вмешаться с оружием в события на Балканах, что привело к зловещему опозданию начала наступления на Россию. Если бы мы напали на Россию уже 15 мая, вероятно, все было бы по-другому»26.

Гитлеру не удалось осуществить внешнеполитические теории, развитые в «Майн Кампф». Число держав, объявивших войну руководимой им Германии, намного превосходило количество стран, в которых была переведена книга «Майн Кампф»27. Наряду с Советским Союзом, который, вопреки заявлениям Гитлера в «Майн Кампф», вначале не был целью агрессии, а даже до 1941 года стоял на стороне Германии и договорился с ней о четвертом разделе Польши, но в ноябре 1940 года все же уклонился от активного участия в войне против Англии, противниками Гитлера стали (часть из них вступила в войну под нажимом союзников): Польша, Англия, Франция, Австралия, Индия, Новая Зеландия, Бирма, Иордания, Камбоджа, Пакистан, Лаос, Вьетнам, Южно-Африканский Союз, Канада, Парагвай, Перу, Венесуэла, Уругвай, Египет, Ливан, Саудовская Аравия, Турция, Аргентина, чанкайшистский Китай, США, Филиппины, Коста-Рика, Куба, Доминиканская Республика, Гватемала, Гондурас, Сальвадор, Никарагуа, Чехословакия (правительство в изгнании), Панама, Мексика, Бразилия, Абиссиния, Ирак, Дания (правительство в изгнании), Иран, Италия (с 13 октября 1943 года), Колумбия, Боливия, Либерия, Румыния (с 25 августа 1944 года), Болгария (с 8 сентября 1944 года), Финляндия (с 15 сентября 1944 года) и Венгрия (с 30 сентября 1944 года; оппозиционное правительство)28. На стороне Гитлера находились только — и то лишь временно: Италия, Япония (с 27 сентября 1940 года: трехсторонний пакт с Германией), Венгрия, Румыния, Словакия и Югославия29. Кроме того, этих союзников Гитлер не сразу и не всех смог убедить в том, что его враги должны быть также и их врагами. Например, Япония и Болгария30 сохранили нейтралитет по отношению к Советскому Союзу, а Финляндия — по отношению к США. Некоторые партнеры отошли в ходе войны — или были принуждены к этому союзниками. Болгария, Румыния, Хорватия и Венгрия, вместе с которыми юный Гитлер перед Первой мировой войной не хотел быть солдатом в «расовом Вавилоне», какой называл двуединую австро-венгерскую монархию, и, возможно, поэтому в начале 1913 года покинул Австрию (это он в «Майн Кампф» впоследствии называл «политическим» решением31), были во время Второй мировой войны его союзниками (хотя вряд ли пригодными на что-либо, кроме пропаганды).

Германо-итальянский союз, внешнеполитический проект, который Гитлер смог осуществить, разочаровал его уже с самого начала, поскольку этот союз после провалившейся внешней политики, особенно по отношению к Англии, имел для Гитлера смысл только в том, чтобы, по крайней мере, продемонстрировать миру свою сильную позицию. Например, в 1939 году32 Муссолини не отважился вступить в войну на стороне Германии и сначала сохранял нейтралитет, чем Италия повторила свою тактику 1914 года. И в июне 1940 года, когда Италия, наконец, после германской победы над Польшей, нападения на Данию и Норвегию, Бельгию, Голландию, Люксембург и на Францию, которая 17 июня 1940 года уже запросила мира, активно вступила в войну на стороне Германии, Гитлер снова разочаровался в Муссолини,