которых он принимал непосредственное участие. По крайней мере, некоторые основные положения будущих работ появлялись именно в виде статей более или менее значительного объема (от 2 до 6 печ. л.). Это были преимущественно журналы, имевшие международный авторитет, или просто даже международные издания (например, «Логос», международный журнал по философии культуры, выходивший на нескольких языках, в том числе и на русском). Иными словами, первоначальный круг его читателей задан аудиторией специального научного журнала, формирующего сообщество ученых, озабоченных актуальными проблемами своей области познания. Социальные образования этого рода – именно «сообщества» в старом смысле слова (в отличие от иерархической державности «государства», «ведомства» или любого типа «бюрократии», представляющих собой структуры распределения власти), автономные объединения (редко формализованные уставом и членством, но все же иногда встречающиеся, например Немецкое социологическое общество) индивидов, основанные на взаимном интересе (в данном случае – когнитивном, познавательном) и соответствующих ценностях. Устойчивое единство равноправных участников познавательного процесса, концентрирующихся вокруг журнала, можно назвать немецким словом «Gesellschaft» или, если брать английский вариант, «society» (русское слово «общество» в современном употреблении утратило прежние значения, и понятие требует соответствующего уточнения: например, «Московское математическое общество». Ближе к нему стоит слово «товарищество», однако оно сохраняет лишь торговые значения этого понятия). Это сообщество в том смысле, что вступление в него не ограничено практически никакими рамками, кроме интереса к предмету и собственных достижений, оно не иерархично, ибо престиж и авторитет определяются здесь интеллектуальными заслугами, а не родовитостью, преданностью или богатством, как в других типах социальных образований (связи, возникающие здесь, не носят аскриптивный характер, т. е. роли участников взаимодействия не предписаны индивиду с рождения, как аристократическая знатность, пол, национальность и проч.).

Поскольку речь в данном случае идет о международном научном сообществе, а не национальном, то оно даже более свободно и открыто, чем национальное, поскольку не связано ни с какими внешними по отношению к научной сфере контролирующими или патронирующими ведомствами, назначающими тем или иным представителям сообщества звания и титулатуру (главным образом, конечно, преподавательскому корпусу, играющему государственную роль). Научная аудитория журнала, в отличие от аудитории других форм книжной культуры, консолидируется значимостью актуального производства знания, т. е. картиной научного развития, современной самой публикации, движению идей, синхронному динамике сообщества. Эта картина воплощается всеми разделами научного журнала – от общего раздела, представляющего постановочные теоретические или методологические статьи, раздела, знакомящего с конкретными частными разработками и изложением промежуточных фаз исследований; дискуссионными отделами, где обсуждаются выдвигаемые положения и оцениваются результаты, подтверждающие или опровергающие выдвинутые тезисы, и до критики и библиографии, рецензионных страниц. Идея настоящего, синхронности картины мира, отражаемой научными разработками, – это главное, что отличает журнал от монографии или сборника, содержащего итог работы, индивидуальной или коллективной и тематической.

Можно сказать, что научное развитие или движение меряется именно журнальными публикациями, это и есть время науки в его событийных членениях, ибо монография дает иную структуру научного знания – систематическую и историческую. Она содержит историю вопроса, обзор возможных или конкурирующих точек зрения на природу обсуждаемого предмета и лишь затем дает изложение собственной позиции автора, ее защиту и обоснование, а также перспективы и планы дальнейшей разработки проблематики. Иными словами, монография в идеале воспроизводит структуру самого научного сообщества в специфической фазе движения научных парадигм: включения систематически оформленного и разработанного этапа в общий фонд имеющегося научного знания, согласования выдвинутых положений со всеми прочими представлениями. Для наших задач в данном случае неважно то обстоятельство, как будет достигнуто подобное согласование: через фальсификацию ранее имевшихся положений и концепций или путем снятия существующих разногласий посредством выдвижения общей теории, более широкой системы координат, в которую прежние теории впишутся на правах частных случаев (если, разумеется, они не оказываются абсолютно неверными). Дискуссионному состоянию соответствует и весь аппарат ссылок на другие работы и источники, изложение методики анализа и методологических принципов, делающих возможным проверку хода исследовательской работы и консистентности предпринимаемых заключений и выводов, непротиворечивости в отношении указываемых базовых аксиом и допущений. Сфера догматического в научной монографии, по идее, редуцирована до минимума, до функциональности «самоочевидного», т. е. социально санкционированного мнения о природе сущего. Именно эта, «внешняя» по отношению к проблематике текущего производства знания, сфера максимально защищена социальными нормами, являющимися соединительными элементами внутренней кухни науки и ее общекультурного контекста, и наименее обсуждаема в отличие от процедурно-методологической стороны, представляющейся наиболее свободной и обсуждаемой. Хотя как раз последние обстоятельства (наряду с полученными результатами) и подлежат чаще всего публикации в журнале.

Большая часть научной продукции М. Вебера при его жизни опубликована именно в виде журнальных статей (хотя иногда они затем выходили в виде книг – «Город», «Протестантская этика» и др.). Лишь в конце жизни он предпринял специальные шаги по систематизации работы. Итогом ее стали тематические собрания сочинений, опубликованные уже его вдовой – Марианной Вебер: работы по социологии религии, «Хозяйство и общество» и другие. Именно в этот период перед ним встали задачи построения принципиально новой социологии как эмпирической науки о культуре, но реализовать этот проект полностью он не успел. Даже гигантская тысячестраничная работа «Хозяйство и общество: Очерк понимающей социологии» появилась в 1921 г. как фрагмент и спецвыпуск журнала. И лишь через год появилось новое, расширенное и переработанное издание, которое легло в основу всех последующих. Дальнейшие издания фактически лишь наращивали комментарии, сохраняя всю структуру работы, указатели и т. п., фотомеханически воспроизводя основной текст или лишь очень незначительно изменяя его (новая нумерация страниц, при сохранении старой, добавление раздела «Рациональные и социологические основания музыки» и т. п.).

Большая часть этих новых изданий выходила в одном и том же издательстве: «Й. К. Мор (Пауль Зибек)» (Тюбинген). Это всякий раз идентично воспроизводящееся очень солидное издание в твердом темно-синем переплете, с тусклым золотым шрифтом обложки, с суперобложкой (исключением является издание 1964 г. в двух томах, но в мягкой обложке, подготовленное издательством «Kiepenheuer & Witsch», с иным оформлением). Графика названия и шрифта сохраняется с веберовских времен, т. е. с 1910–1920‐х гг. Торговая марка издательства удостоверяет академичность и фундаментальность данного издания уже самим возрастом существования фирмы, весьма почтенным: дата основания, включенная в рамку наряду с геральдическим зверем и латинским девизом, указывает на 1801 г. Репутация этого небольшого издательства, специализирующегося на выпуске философской и научной литературы, сама по себе уже гарантирует качество издания, его полноту и надежность, тщательность подготовки текста. Выходящие в нем публикации М. Вебера были подготовлены специалистами самого высокого класса, держателями (не владельцами, а именно исследователями) веберовского архива или руководителями курсов, семинаров по изучению веберовского наследия, например, Й. Винкельманом, который является руководителем Института Макса Вебера (архива) в Мюнхене. Винкельман и по настоящее время является самым авторитетным комментатором и издателем работ Вебера, автором статей о нем, об истории разработки им тех или иных проблемных блоков. После публикаций Марианны Вебер, которая тоже была видным историком, его издания Вебера являются эталонными. В этом же издательстве выходят и наиболее солидные и глубокие академические и аналитические работы о Вебере, монографии или сборники статей. Клапаны их суперобложек всегда содержат информацию о выходе, допечатке или подготовке к переизданию других веберовских трудов, собраний сочинений или работ о нем, сопровождаемую отзывами об этих изданиях крупнейших специалистов или авторитетных научных журналов. При этом отзывы приводятся не в виде анонимных издательских аннотаций (как это имеет место у нас), т. е. рекомендаций тиражирующего института, а отдельными подписными цитатами, удостоверяющими подлинность и авторитетность личным характером высказывания (редко – групповым). Кроме того (что, правда, бывает не всегда), в приводимых описаниях объявленного или рекламируемого таким образом издания указывается цена, весьма высокая по нормам книжного