что лишь молча кивнула. После того как родительница ушла из комнаты, девочка расплакалась и записала в дневнике, что любит папу больше, чем маму. Он – милее и лучше и, очевидно, тоже больше любит ее. Пристыженная тем, что ее чувства вылились на бумагу, и боясь, что позже они будут раскрыты, она выдрала страницу, порвала ее и спустила обрывки в унитаз.

Анна долго не вспоминала об этом. Она не была близка с матерью, и если б ее спросили, почему, то она бы ответила, что, вероятно, именно из-за того случая. Тогда женщина буквально заявила о своей верности семье и обозначила, на чьей стороне она выступает, но истинно преданна она была не дочери, а мужу. Иногда девушка даже задумывалась, а не ревнует ли ее мать именно потому, что отец особенно сильно любит ее, Анну.

У них с отцом было гораздо больше общего, они оказались во многом похожи. Оба – тихие и спокойные, хорошо разбирались в обществе, судили рассудочно, но не холодно. И конечно же, они разделяли любовь к собакам, восхищаясь простой натурой животных и их безусловной любовью.

Анна проверила, который час: ей следовало поспешить, чтобы найти Ли Энн, свою помощницу и кинолога, пожелав ей удачи перед началом соревнований… а еще она хотела крепко поцеловать Джона Сноу в морду, что тоже было не лишним.

X

Пока Анна проходила через большой зал, находящийся за рингом, ее окликнул знакомый голос:

– Милая девочка, ты ли это?

Анна остановилась как вкопанная и, обернувшись, увидела Женевьеву Р., мать Вронского, стоящую у вольера с величественным русским волкодавом по кличке Толстой, который выиграл приз «Лучший кобель» и ждал судейства в группе охотничьих собак, которое должно было начаться сразу после выхода рабочей группы. Улыбнувшись, Анна тепло поприветствовала прелестную женщину, разглядывая ее невероятный сланцево-голубой брючный костюм «Том Форд».

– Здравствуйте, миссис Р. Чудесно снова видеть вас, – приветливо сказала Анна. Она была рада видеть мать Вронского, но сердце ее начало биться быстрее потому, что надежда увидеть Графа резко возросла.

Женевьева познакомила ее с хозяйкой Толстого, объяснив, что он станет производителем для первой буквы племенной клички следующего года, и ей обещали одного из щенков. Анна поздравила доброжелательную хозяйку с победой: та знала, кто она такая, а также знала и не такого уж и маленького питомца девушки.

– Кстати, мне нужно вернуться к нему. Было очень приятно увидеть вас. – Но Анна не могла заставить себя уйти отсюда.

– А ведь я только что спрашивала о тебе Алексея, – сказала Женевьева, как будто прочтя мысли Анны. Она махнула рукой и продолжила с понимающей улыбкой: – Он где-то поблизости.

Анна попросила Женевьеву передавать привет сыну и развернулась. Мать Вронского пожелала девушке удачи.

– Я буду следить за Джоном Сноу.

«Он тут. Он тут. Он тут», – думала Анна, быстро продвигаясь к вольеру. Она чувствовала себя глупо из-за того, что была так счастлива, но уже ничего не могла поделать.

Она ощущала его присутствие и сияла: оказывается, она может доверять своим чувствам в подобных вещах.

Через час Джон Сноу занял второе место среди конкурсантов, а это значило, что он не продвинется к главной церемонии, на которой будет коронован лучший. Конечно, Анна была разочарована, но быстро напомнила себе, что Джону Сноу всего два с половиной года, а это – гораздо меньше, чем большинству собак, с которыми он соревновался. Пес, получивший первый приз выставки в прошлом году, был на четыре года старше, значит, у Джона Сноу будет достаточно времени, чтобы стать настоящим единственным королем Вестминстерского клуба.

Второе место принесло ей ленту призера, поэтому она все же достигла своей цели: показать собаку и выиграть ленту.

Во время соревнований она внимательно оглядывала толпу, надеясь увидеть на трибунах Вронского и его мать, но так и не нашла их. Анна знала, что Женевьева расскажет сыну, как они столкнулись, так что заставила себя быть терпеливой и позволить событиям развиваться своим чередом. Если б она выискивала Графа, это могло создать о ней ложное впечатление, кроме того, она уже беспокоилась обо всем том, что вытворяла в ночном клубе.

Когда Анна встала и, бросив взгляд на центральную арену, начала пробираться обратно к вольерам, ей позвонили. Это был Александр. Она собиралась ответить, но, уставившись на фото бойфренда на экране, не могла заставить себя принять звонок. Она проигнорировала его, быстро набрав сообщение о втором месте и добавив, что позвонит ему позже. Он тут же написал в ответ: «ПОЗДРАВЛЯЮ!!!!!!!!» (вместе с воздушными шариками), но она спрятала телефон раньше, чем увидела ответ.

Когда Анна подходила к пустому вольеру Джона Сноу, она заметила Алексея Вронского, который, вероятно, ждал ее. Он восхищался собакой в соседнем вольере, трехцветным корги по кличке Скриблс. Граф был одет в идеально сидящие джинсы, тонкую футболку и темно-синюю спортивную куртку «Том Браун», искусно скроенную по фигуре. Его светлые волосы были короче, чем когда она видела юношу в последний раз, однако несколько прядей нависали над глазами. Она смотрела, как он убирает их с лица. Его по-детски голубые глаза были такими же мечтательными, какими она их запомнила.

Анна стояла, незаметно любуясь Вронским на расстоянии. Наконец она собралась выйти из толпы и поздороваться, но вдруг почувствовала, как что-то толкнуло ее в спину. И собак, и людей Джон Сноу больше всего любил приветствовать, тыкаясь в них своей мордой. Он только что прибыл с почетного круга победителей и был возбужден происходящим. Две длинные струйки слюны свисали из пасти. Анна повернулась и присела на корточки, обхватив руками большую мохнатую шею питомца, и он ответил с энтузиазмом, сбив хозяйку с ног. Это было вполне обычным явлением, поскольку Джон Сноу оказался тяжелее Анны на шестьдесят фунтов[43]. Девушка, привычная к подобным выходкам, рассмеялась и осмотрела свой наряд в поисках неизбежных пятен слюны. После того как Анна смахнула шерсть Джона Сноу, она подняла глаза и обнаружила, что Вронский смотрит на нее сверху вниз и, сверкая улыбкой, протягивает ей руку, чтобы помочь подняться.

– Уверен, что не боишься слюней?

– Я не боюсь никаких слюней, если они связаны с тобой, – ответил Граф самым очаровательным голосом.

Анна рассмеялась и взяла его руку. У него была теплая ладонь и твердое пожатие. Он помог ей подняться, и вскоре молодые люди уже стояли лицом к лицу, с трудом удерживаясь, чтоб не начать обниматься, как-то умудряясь вообще не касаться друг друга, хотя им хотелось совсем иного.

– Граф Вронский, позвольте представить вам Дозорного Джона Сноу, второго в