IX

Выставка Вестминстерского клуба была одной из немногих оставшихся в стране выставок с так называемым бенчингом, когда собаки ждут оценки в выделенных вольерах в специально отведенной зоне, куда судьи могут пройти и близко осмотреть животных, пока их владельцы, заводчики и грумы наводят последний лоск на участников. Анна обожала собак и не раз посещала мероприятие, будучи ребенком. Она любила прогуливаться по залу и наблюдать за конкурсантами до того, как они выйдут на круг.

Отец всегда брал ее с собой, и именно здесь она призналась, что однажды, когда вырастет, у нее будет собака, которая получит ленту Вестминстерского клуба. Отец заметил, что он уверен: если она захочет, то так и будет. Теперь, десять лет спустя, Анна была на полпути к цели, и, хотя она не знала об этом, она оказалась самой юной собаковладелицей на арене.

Отец уехал по делам в Сингапур и не мог присутствовать на выставке, но он встал посреди ночи и связался с дочерью по видеосвязи, чтобы пожелать ей и Дозорному Джону Сноу удачи. Рабочую группу должны были начать судить в течение часа.

Анна любила отца и знала, как ему больно не разделить этот момент с ней, но он заверил дочь, что она вполне заслужила место в числе двенадцати сотен владельцев собак всемирно известного соревнования. Она была очень тронута.

Отец учил ее быть благодарной за важные моменты в жизни, и девушка решила насладиться сегодняшним днем.

Как бы ей ни нравились близкие отношения с отцом, она понимала: за все приходится платить, и цена была высока, поскольку все это сказывалось на семье в целом. Тон, которым отец говорил со Стивеном, строгий и сдержанный, шокировал ее. Правда, брат начал влипать в неприятности еще в пятом классе, но Анна всегда замечала, что отец относится к ним по-разному.

Корейская бабушка Анны однажды тоже высказалась по этому поводу, заметив за обедом, что внучке крупно повезло, потому что папа обращается с ней, словно с золотой монетой. На ломаном английском она объяснила, что в корейской культуре дочери не считались чем-то важным и никогда к ним не относились с таким трепетом, как к сыновьям. Мальчики наследовали фамилию, их долгом и честью было заботиться о родителях, в то время как девочки вырастали и вливались в семью мужа, а это значило, что все хорошее и дурное в их жизни поставят в заслугу не отцу, но супругу.

– Папа так не считает. Возможно, потому, что он больше американец, чем кореец, – ответила Анна, не подумав, что разговаривает с бабушкой.

– Твой отец прежде всего кореец, и так будет всегда, – процедила бабка, свирепо нахмурившись. – Тебе не мешало бы последовать его примеру! – А потом она протянула пыльцы с длинными красными ногтями и ущипнула Анну за руку.

Внучка, которой тогда было десять лет, вскрикнула – скорее от удивления, чем от боли. Она не стала лить слезы, не желая доставлять бабушке удовольствие. Она ушла, извинившись, и выплакалась в одиночестве в туалете.

Анна не хотела рассказывать отцу о том, что случилось, но, когда она постучала в дверь кабинета Эдварда, чтобы пожелать спокойной ночи, он притянул девочку к себе и усадил на колени. Начал расспрашивать дочь о визите бабушки, и Анна, не желая лгать ему, зарылась лицом в его рубашку и пробормотала, что все было нормально и ей очень понравилась жареная картошка с трюфелями (здесь она не соврала). Хорошо зная дочь, Эдвард начал настаивать на подробностях, и Анна неохотно выложила ему правду. Смелея по ходу дела, она показала бледно-розовый след, который остался на коже после щипка бабки.

Когда отец выслушал ее рассказ, его лицо окаменело. Затем он сказал дочери мягким тоном, что все это случилось не из-за Анны. Дело в том, что он очень недоволен своей матерью. Ее взгляды принадлежат другому времени и месту. Однако он умолчал, что старомодное мышление женщины стало причиной ужасных отношений с ее собственной дочерью.

Мать и его младшая сестра Джулс не разговаривали годами, и в результате Эдвард застрял посреди непримиримого противостояния.

– Ты, моя прелестная дочка, не расходный материал. Ты – самое дорогое, что есть у меня в мире, и я никогда не отдам тебя другой семье. Все твои достижения, когда ты вырастешь, будут принадлежать только тебе. – Затем он поцеловал Анну в макушку и завершил свою речь словами: – Но пока ты моя – и только моя!

Анна радостно хихикнула: папа говорит то же самое, что думает и она.

– То есть ты никогда не позволишь мне выйти замуж? – спросила девочка, наполовину дразня, а наполовину – серьезно, потому что подобные разговоры были выше ее понимания.

Эдвард рассмеялся, но это был не тот смех, который она часто слышала. Он ответил, что, конечно же, позволит, но никогда не даст ей выйти замуж за недостойного человека. И до сих пор, за все годы жизни, он пока не встретил того, кто был бы ее достоин. Анна обвила шею отца руками и заявила, что любит его больше всех на свете. Никто не заставлял ее чувствовать себя такой защищенной и любимой, как он. Она знала, как ей повезло, что у нее есть такой папа, поэтому добавила, что всегда останется хорошей девочкой, которой он сможет гордиться.

– Ты скоро обнаружишь, что поступать правильно – это не слишком просто. Но я обещаю, ты будешь крепко спать по ночам, если останешься хорошей девочкой. – Эдвард поцеловал свою любимую дочку и пожелала ей доброй ночи.

На протяжении многих лет Анна часто думала о том вечере, поскольку инцидент оставил в ней много противоречивых эмоций. На следующий день мама вошла к ней в комнату и усадила поговорить. Анна ожидала, что та поддержит ее так же, как отец, но ничего подобного не случилось. Мама сказала, что папа позвонил бабушке и накричал на нее за то, что она ущипнула внучку, причем таким тоном, какого она никогда раньше от него не слышала. Очевидно, женщине не понравилось то, что ее Эдвард столь грубо общается с ней, и она повесила трубку. Мать Анны и Стивена всегда страдала от натянутых отношений с корейской свекровью, которая никогда не смотрела ей прямо в глаза, потому что не считала достойной своего сына.

Мать упомянула о том, что отец – важный и очень занятой человек, а в будущем лучше не посвящать его в такие пустяки: ведь теперь всем понадобится время, чтоб успокоиться после случившегося. Анна была так удивлена выговором,