— С помощью настоящего меандра можно внушить человеку все, что угодно. Наша семья веками использовала его для того, чтобы подчинить своей воле несговорчивых правителей, лица которых известны тебе из мировой истории. Мы — тень, они — свет. Мы — сценаристы, они — актеры и персонажи. Многими из них получалось управлять с помощью обычной вербовки, умелых манипуляций и денег, но на самых сильных волевых личностях эти методы давали сбой. Главная задача наших семей — писать сценарий для всех участников политической арены, и самых несговорчивых мы подвергали меандротерапии. Доступ к меандру, согласно протоколу, есть только у главного мужчины в семье. Это четко контролируется главами других семей, каждая из которых обладает своей древней реликвией, но не все из них обладают столь впечатляющими свойствами. Звание Верховного, что является в наших семьях аналогом таких званий, как «король» или «император», передается от отца к старшему сыну. Подобно президентам мировых держав, повелевающими своим «черным чемоданчиком», старший в семье сын становится хранителем меандра и получает безграничную власть, так как с первой же минуты владения им, он автоматически получает доступ к внедрениям идей в разумы политиков и правителей стран.

— Звучит…впечатляюще. И судя по тому, что у тебя его лицо, но ты совершенно не похож на того, кого я знала — эта штука действительно работает, — Эльза твердо решила выжать из Леона всю возможную информацию, несмотря на то что он рассказывает лишь то, что ей необходимо знать.

Возможно, в его словах много лжи, но он в любом случае не единственный лжец в этой комнате.

— У меандра много подделок. Некоторые из них, внешне полностью повторяют настоящий, некоторые из них являются новейшими разработками в компании моего брата. Он пытается воссоздать то, что повторить невозможно. По крайней мере, если у тебя нет под рукой подлинника.

— А где же подлинник, Леон? — не в силах побороть свое любопытство, Эльза облизывает губы. — У тебя?

Голденштерн игнорирует ее вопрос, смерив девушку снисходительным взором.

Наивно, детка. Но попытаться стоило.

— Меандр погружает человека в электросон. Отличия подлинника от копий — в электромагнитной аномалии, которую невероятно сложно повторить в условиях, далеких от эпицентра ядерного взрыва. Но если говорить простыми слова, то именно эта аномалия запускается под воздействием подачи определённой мощности тока. Грубо говоря, это умеренная доза радиации, действующая на активные участки мозга и определенные гормоны. Важно быть очень точным в настройках мощности, иначе, он может убить или превратить человека в овощ, — будничным тоном продолжает вещать Леонель.

— Чем еще отличается подделка от настоящего меандра? Что использовал ты?

— Подделка может лишь стирать те самые активные участки мозга, то есть стирать память или зависимости человека, вызывающие вальс гормонов. А истинный меандр способен не только удалить, но и поместить в эти участки то, что необходимо. В последний раз, истинным меандром владел мой отец. Затем, он передал его своему старшему сыну. Но Артур пропал без вести, поэтому…меандр по праву должен принадлежать мне. Драгон — младший из нас, и к тому же — бастард. Видимо, комплекс неполноценности заставляет его создавать подделки. Чем бы дитя не тешилось.

Так значит, подлинник у него? Украл реликвию и убил старшего брата? «Пропал без вести» из его уст звучит как «сдох».

Возможно, звучит дико, но Эльза ни секунды не сомневается в том, что Леон говорит о меандре абсолютную правду. Слишком много танцев вокруг обычной маски без перечисленных свойств, будь это ложью. Да и ее проблемы с памятью, кажется, могли бы быть вызваны не только комой и черепно-мозговой травмой. Но решить это уравнение и увидеть всю картину в целом, пока не получается, не хватает исходных данных.

— Значит, ты тоже не знаешь, где настоящий?

— Хитрая, детка. Не все сразу. Побереги аппетит, — приструняет ее любопытство Леон. — Ты же понимаешь, что мне нельзя верить. Чтобы я не сказал, может быть правдой, а может быть — ложью.

— Ты хочешь, чтобы я окончательно сошла с ума? — тупая боль окольцовывает виски девушки. Ощущение — словно ее накачали жестким наркотиком, но эффект от них накрыл ее только сейчас. Возможно, это последствия успокоительного газа или пагубное влияние присутствия бессердечного монстра с лицом и телом ее мужа. — Чего же сейчас ты хочешь? От меня?

— Я хочу, чтобы ты сделала то, чего никому не удавалось сделать, — Леонель вдруг касается ключиц девушки, проводя по ним подушечками пальцев — с той же нежностью и восхищением, с какой он прикасается к холстам, что стоят сотни миллионов долларов. — Или почти никому. Только тебе. Я хочу, чтобы ты сделала это снова, — его глаза расширяются, мгновенно утягивая Эльзу в космическую зеркальную бездну.

Она не знает, как он это делает.

Но в это мгновение, ее посещает мысль о том, что он похож на Бога. Или на Дьявола? А быть может, это две стороны одного и того же? На того, кто не наделён способностью мыслить и чувствовать, как человек, поэтому занимает вечную позицию наблюдателя и познает реальность через игры с другими людьми.

Подобное ощущение преследует ее и в присутствии Драгона. Но кто из них станет для нее спасением (Богом), а кто — смертью (Дьяволом)?

И как выйти из этой игры, если сама в нее вляпалась?

— Что? — его взгляд перекрывает ей кислород, прикосновения ранят, подобно лезвиям. И все же, есть в них что-то неимоверно пленительное, отчего вся кожа девушки покрывается инеем.

— Для частоты эксперимента, — Леон касается кнопки на смарт часах. В следующую секунду механический столик-робот на жужжащих колесах приближается к тахте и преподносит ему бархатистый черный футляр. — Мне бы хотелось стереть твой фокус с Конана. Это нужно, для того, чтобы ты не жила прошлым, Эльза. Только настоящее имеет значение.

— Какого еще эксперимента?! — судорожно дыша, уточняет Эльза. Мысленно перебирая догадки, она едва стоит на ногах, в миг охваченная ужасом. — Стереть Конана? Ты не посмеешь. Нет. Джеймс…у тебя ничего не выйдет. Твоя древняя игрушка не сотрет материнское сердце.

— Он просто сотрет боль, а не память. Не стоит сопротивляться, — раскрывая футляр, Леон достает оттуда удивительно красивую маску с жесткими креплениями. Эльза только и успевает подумать о том, насколько это больно — ощущать, как эти металлические щупальца, покрытые тремя видами золота и драгоценными камнями, врезаются в голову. — Тебе некуда бежать. Эта комната — бункер. Ты не выберешься отсюда, если я этого не захочу. Никто не придет к тебе на помощь, но она тебе и не нужна. Тебе нужен я, Эльза. Только я способен подарить тебе свободу. И ты знаешь, о ком, я говорю. Он найдет тебя, если рядом не будет меня или Драгона. Мы — единственные, кого он боится. Мы — единственные, с кем ты в безопасности, — наклоняясь к уху девушки, он выдыхает шепот, ничем не отличающийся от шипения змея.

— Я больше не боюсь его, если мой сын действительно мертв. Пусть лучше он найдет и убьет меня. Так будет проще, — тело Эльзы охватывает мелкая судорога, светлые волосы мотает из стороны в сторону, вместе с вздутой от переизбытка информации головой.

Страшно представить, как она сейчас выглядит в остатках былой роскоши своего платья. Измученная, загнанная в угол, подвешенная за ниточки, которые умелому манипулятору остается лишь дергать и подрезать, наблюдая за жертвой.

— Он не убьет тебя. Он сделает из тебя шлюху. Прежде чем навсегда удалить из сети твое прошлое, я внимательно изучил его. Так ответь себе на вопрос: ты хочешь быть его шлюхой или моей королевой? — из ее легких разом выбивает весь воздух. Ни грамма кислорода внутри.

Кажется, она может умереть лишь от одних воспоминаний о своем прошлом.

Это было давно, не со мной.

Это было очень давно, не со мной.

Это было давно, не со мной.

— Твоей королевой? Зачем тебе это?

— Я хочу что-нибудь почувствовать, — обхватывая ее за подбородок, он рывком сближает их лица. Эльза уже не знает, удивляться, рыдать