она. Но Ноа уже опутал молочайную деву по рукам и ногам сладкими обещаниями — он поклялся в любви, он поклялся жениться, если только Пейли останется с ним и смело, при всех, скажет матери, что не будет повиноваться ни ее приказам, ни ее просьбам.

И бедная Пейли объявила во всеуслышание, что более не слушает свою мать и никуда с ней не пойдет. Ради любви принца Ирисов она была готова на что угодно. А Ноа, глядя на разгневанную, но беспомощную даму Молочай, принялся смеяться и говорил: «Ну что же, дражайшая мачеха? Ты говорила, что мне не удержать наследство отца, а сама не смогла удержать даже свою дочь. Не увидела того, что творится у тебя под самым носом! Кто из нас слаб сейчас? Кто оказался в роли жалкого просителя? Кто был глуп и не видел дальше своего носа?». И все гости жадно слушали эту речь, ведь цветочные и прочие господа любят сплетни, ссоры и жестокие забавы больше всего на свете. Одной только Пейли было жаль свою мать, но даже она была достаточно жестока, чтобы согласиться на такую цену своего будущего счастья.

А затем, когда, казалось, унижение Эсфер Молочай не может стать бОльшим, принц перестал смеяться и крикнул: «Довольно! Эта шутка мне прискучила! Хотите услышать другую? Так вот: я не собирался жениться на Пейли Молочай, она мне нисколько не нравится. Если бы она сама не начала бегать за мной, то я бы и не подумал обратить на нее внимание. Кто же откажется, если ему так настойчиво предлагают свою любовь? Но теперь, когда я показал всему Лесному Краю, чего на самом деле стоит власть моей мачехи, глупая Пейли Молочай мне больше не интересна. Забирай ее, Эсфер, так и быть. Я окажу тебе милость, ведь ты так долго и старательно о ней просила. Слышишь, Пейли? Уходите обе! Вы больше не нужны на моем празднике! Мы достаточно позабавились!».

Так принц Ирисов посмеялся и над дамой Молочай, и над ее дочерью, да так зло, что полностью разбил сердце молочайной девы. Его затея удалась на славу, первые дни все только и говорили, как Ноа взял верх над своей мачехой. Но даже в Лесном Краю не принято отказываться от своих клятв — а принц клялся Пейли в любви, и обещал, что женится. Многие лесные господа, отсмеявшись, задумались и сказали, что шутка, хоть и была хороша, однако зашла слишком далеко. Пейли заболела, и вскоре по всем знатным домам прошел слух, что это то самое увядание, которого больше всего боятся цветочные господа.

Тогда-то Эсфер и сделала то, на что доселе решался мало кто из благородных особ Лесного Края — но она и без того была опозорена и унижена, и терять ей было нечего. Дама Молочай объявила, что желает подать в суд на своего пасынка, и приглашает росендальских чародеев выступить беспристрастными судьями и присяжными. Кто-то сказал, что не стоило бы впутывать людей в дела цветочной знати, а кто-то согласился, что Эсфер была вправе просить о справедливости у Росендаля, раз уж в Лесном Крае никто не решился вступиться за честь Молочаев на том балу. Но никто не стал спорить с тем, что закон мира Плеад позволяет созвать такой суд, раз уж дело идет о столь явном и жестоком оскорблении.

— …Так и вышло, что мой наставник оказался одним из присяжных, — рассказывал вконец расстроенный тягостными воспоминаниями Мимулус. — Мессир Перренс был одним из самых уважаемых правоведов Росендаля, да еще и приходился дальней родней старому цветочному роду Тернецов. Лесной Край был не совсем чужим ему, и в Росендале считали, что это поможет найти общий язык с цветочной знатью. Если насчет некоторых других магов были сомнения, и коллегия несколько раз собиралась, чтобы решить, кто достоин судить принца Ирисов, то мессир был изначально уверен, что мы с ним отправимся в это путешествие. «Мимулус, — говорил он мне, — ты счастливейший из молодых чародеев! Мало кому выпадает такая возможность! Ты попадешь в удивительный мир, который обычно закрыт от людских глаз. Господа Лесного Края крайне редко позволяют нам прикоснуться к своим тайнам и к своей древней магии. Возможно, ты увидишь своими глазами то проклятие, которое сплетет дама Молочай! Я слышал, она в суде собирается требовать именно это — право проклясть собственноручно своего пасынка. Надеюсь, у нас будет возможность изучить плетение этой магии и распознать все его составляющие — это чудесная тема для твоей научной работы!..» — тут он едва ли не всхлипнул. — Это любопытство его и сгубило! Мессир Перренс Хумберт был настоящим ученым, и не видел опасность там, где его слепило страстное желание совершить открытие!.. Ради того, чтобы изучить цветочное проклятие, мы задержались в Росендале дольше прочих, и это стало роковой ошибкой. Когда дама Эсфер поняла, что мессир Перренс заподозрил неладное, то без колебаний избавилась от него. Больше всего она боится, что решение суда признают недействительным — ведь именно оно лишило принца Ирисов права на наследство. И, к тому же, ей нужно всего лишь потянуть время — в проклятие тайно вплетено то, что вскоре убьет принца. Дама Эсфер не позволит, чтобы он пережил ее увядающую дочь. К сожалению, скорее всего то же самое произойдет и с тобой, Джунипер…

Глава 34. Яд, Тлен, Шип и прочие компоненты магии дамы Эсфер

Хоть Джуп и знала, что правда о Ноа окажется неприятной, однако услышанное заставило ее растеряться. Удивительно: принц в рассказе Мимму вел себя именно так, как можно было ожидать от этого капризного недоброго создания, но ей все-таки до последнего не хотелось верить, что его поступок был НАСТОЛЬКО гадким. «Неужели я хотела бы как-то его оправдать? — ужаснулась Джунипер, поймав себя на странных мыслях. — Ни в коем случае нельзя так думать! Мимму прав — я едва не сглупила чудовищнейшим образом, когда начала думать, что принцу можно доверить хотя бы часть нашей тайны!».

— Но разве это справедливо, — наконец воскликнула она рассердившись и на себя, и на принца, и на весь мир, в котором возможно избежать наказания за столь отвратительные поступки, — что принца может расколдовать любовь другой девушки? Он же обидел именно Пейли! Она из-за него страдает и погибает, а Ноа, выходит, может избавиться от проклятия, если очарует кого-то еще?!

— Именно поэтому я говорил тебе, что нельзя допускать, чтобы вернулись времена