И я уже знала, кто спасает меня. Дьяр. Снова. Он протянул мне руку, помогая выбраться на выжженный берег. Земля под ногами была растрескавшейся, черной, покрытой пеплом и сумраком. И, стоя в этих оттенках тьмы, я почувствовала сильные мужские руки, что опустились на мои плечи, согревая их, и услышала:

– Я рядом. Всегда буду рядом. – От его слов становилось спокойнее. И не только в моей душе. Воды реки уже не пенились бурунами. – Вот и отлично, моя девочка. А сейчас представь, как ты разворачиваешь течение вспять.

Я прижалась к сильному мужскому телу еще ближе, выдохнула, на миг прикрыв глаза, и… это было тяжело. Образ воды, текущей вверх, рассыпался, вырывался, уносясь прочь. Но я пробовала снова и снова, пока картинка не стала четкой.

– Ты справилась. Ты обуздала свой дар.

Я открыла глаза, думая, что увижу черную реку, несущую свои воды вверх… Но надо мной оказалось лишь темное небо, хляби которого поливали палубу и всех нас дождем, сломанная мачта, потрескивающие энергетические силки с личами и… хмурый капитан, стоявший рядом.

Сама же я оказалась лежащей на коленях Дьяра. А он держал меня за руку.

– Все-таки получилось. Узы выдержали, – облегченно выдохнул он.

– Не пожалеешь? – зачем-то спросил напарника капитан.

– Главное, чтобы она не пожалела, – не менее странно отозвался Дьяр, глядя на остроухого.

Хотя, может, мне этот разговор и привиделся: в голове шумело. Она кружилась так, что я не удивилась бы, если бы эльф раздвоился и стал рогатым, не то что странным словам.

Зато силы начали возвращаться. Причем стремительно. Так, что я, на удивление всем матросам и напарнику заодно, смогла даже встать. И меня при этом не шатало.

– Вот сейчас, кажется, мне и вправду пора в каюту, – обведя взглядом учиненный на дирижабле погром, заключила я и добавила, поворачиваясь: – А вы тут приберитесь слегка.

В немой тишине можно было услышать, как о палубу стучат упавшие челюсти матросов. А я печенкой почуяла, что самое время уйти, пока меня не прибили.

Дьяр шел рядом. Молчаливый и задумчивый.

А вот когда мы оказались в каюте, я категоричным врачебным тоном приказала:

– Раздевайся.

– Обычно это говорят чуть более нежно. Но если ты просишь обнажиться, чтобы…

– Чтобы я смогла осмотреть твою рану, – перебила я. Мне очень не нравилось, как выглядела разодранная куртка, пропитавшаяся кровью.

– Да там сущая ерунда, пустяки, – отмахнулся Дьяр, начав закрывать глаза и оседать. Хорошо, что стоял он рядом с нашей кроватью. Так что я успела его подхватить и уложить на постель. Случись это в центре каюты – я навряд ли бы его удержала. И мы оба грохнулись бы на пол.

Сейчас же я, матерясь сквозь зубы на некоторых очень гордых и самонадеянных типов, ударила в стенку соседней каюты, заорав:

– Молох!!!

Мелкий появился быстро.

– Нужны твои рудные камни. Сделай иглу в форме серпа и острый нож.

Карлик не стал спорить. Полез в карманы. Выудив оттуда кусок, подкинул его вверх. Полыхнуло. И руда превратилась в остро отточенный короткий нож и иглу.

– Держи, – протянул мне инструменты цверг.

– Спасибо. А теперь махом к капитану. Нужен он со своей магией.

Карлика как ветром сдуло. А я начала кромсать ножом куртку и рубашку. Рана оказалась паршивой: глубокой, рваной – и кровила вовсю. И это самоуверенный гордец назвал «пустяками». Позер несчастный!

«Так. Промыть. Зашить. Перебинтовать. Хорошо бы еще антисептик…» – думала я, осматривая грудь Дьяра.

Эльф пришел быстро. Вот только порадовать ничем не мог. Оказалось, что целительская магия ему недоступна. Мен-та-лист, одним словом! Мысленно я пожелала бесполезному остроухому магу, чтоб его лаборанты на микропрепараты настругали и на предметные стекла тонким слоем намазали.

– Тогда мед, крепкое вино и шелковые нитки, еще чистой ткани и побольше кипяченой воды. Живо! – бросила я через плечо, не задумываясь, что приказываю капитану судна.

Мне было плевать. Я промывала рану тряпицей, смачивая ту из фляжки с питьевой водой. Тусклый магический светляк, отвечавший за освещение, то и дело начинал моргать. И я взмолилась, чтобы сейчас он и вовсе не погас. Повторять подвиг операции при свечах не хотелось. Да, в моей практике случалось и такое. Когда я с бывшим, тогда еще гражданским, мужем и другими ребятами сплавлялась на байдарках, у одного из участников случился приступ острого аппендицита. Мы донесли бедолагу до фельдшерского пункта в деревне. До ближайшей больницы – триста километров. А у парня – счет на минуты – того и гляди рванет перитонит. Я решилась оперировать. Фельдшер – ассистировал… И именно в это время сельский электрик решил вырубить свет на столбе – полез там что-то менять…

Тот бедолага выжил и даже сейчас растил сыновей-близнецов. И рассказывал друзьям байку о том, что ему удаляли аппендикс как настоящему аристократу. Правда, не уточнял, что аристократу Царской России.

Вот только тогда я у меня под рукой были и обезболивающие, и антибиотики… И опытный фельдшер в ассистентах.

– Тиги… – Дьяр открыл глаза. Его зрачки были расширены, взгляд – расфокусирован. А на губах отчего-то блуждала улыбка.

– Ты знаешь, что упертый? – спросила я ради того, чтобы просто спросить. Чтобы он не отключался.

– Да, – выдохнул напарник.

– И бесишь меня иногда до зубовного скрежета.

– Угу, – промычал Йоран, соглашаясь.

– И только попробуй умереть, – пригрозила я. – Выучусь на некромантку, самую-самую могучую… И приду за тобой в посмертие, напрочь его испортив!

– Тогда действительно стоит выжить… – как-то хмельно улыбнулся Дьяр.

Раздавшийся от дверей бас заставил отвлечься:

– Вот, принес, как просила. – И Молох споро стал выставлять плошку с густым, уже осевшим медом, моток ниток, бутыль гномьего самогона, чистое полотнище.

Следом за цвергом появился матрос с лоханью, исходящей паром.

Я промыла рану, обмакнула иглу и нитку в самогон и начала шить. Дьяр шипел, лежа с покрытыми глазами, комкал рукой простыню, но терпел.

– Еще немного, – уговаривала я, накладывая швы.

Наконец можно было бинтовать. Мед, конечно, тот еще антисептик, но это лучше, чем ничего.

Сил почти не осталось, но я упрямо присела в изголовье. Бдеть. И не заметила, как сама, скрючившись, уснула.

Очнулась уже утром. Причем в кровати Дьяра, полностью одетая. Оказалось, что цверг перенес меня из моей каюты, где расположился напарник, сюда, к нему.

– Ты хоть и не дочь орочьего вождя, но тоже не пушинка, – прокомментировал он.

А на мой вопрос, как там Йоран, отозвался лаконично: