к кварталу пятиэтажек. Тут до моего дома уже рукой подать. На сердце немного отлегло. На улице уже горели фонари освещения, а из окон пятиэтажек вниз во дворы лился мягкий желтый свет. Здесь уже были немногочисленные прохожие, и я, расслабившись, убрал руку, которой до сих пор стискивал стальную фомку, из сумки. Повернув в свой двор, я по выработанной привычке отсканировал его, отметив незнакомую зеленую «шестерку», стоявшую около тротуара напротив небольшой по пояс изгороди, с полутораметровыми кустами и цветами за ней. Эти растения любовно высаживала и выращивала одинокая бабуля с первого этажа, из квартиры прямо напротив нашей.

Я, немного напрягшись, прошел прямо, стараясь понять, есть ли кто в машине. На улице очень темно, но вроде в тачке кто-то есть. На пассажирском месте, рядом с водительским виден огонек сигареты. Проходя мимо машины, я пристально взглянул в открытое боковое окно и обомлел, увидев, как оттуда мне навстречу высунулся сдвоенный ствол обреза. Баба-х-х!!!

Мне показалось, что прямо в лицо жахнуло пламя выстрела. Вот только буквально за мгновение до самого выстрела я, как подброшенный какой-то неведомой силой, взмыл в воздух и перелетел через изгородь, падая плашмя на землю, на руки.

С-сука!!! Я и подумать не мог, что эти дебилы такие отмороженные. Стрелять из обреза во дворе в 1984 году — это, блин, нужно быть полным бараном! Заметив движение, я кувырком ушел в сторону, а потом, ломая цветы и кусты, сделал еще пару кувырков по палисаднику. Баба-х-х. Вспышка и еще один выстрел в то самое место, где я только что был.

— Атас, заканчивай! Валим!

Слышится чей-то крик и тень, что выпустила в меня два выстрела подряд, нырнула обратно в машину и та с пробуксовкой рванула с места, сжигая резину и виляя задницей, уходя со двора. Я выскочил из палисадника с другой стороны и попытался разглядеть тех, кто был в машине. Куда там. На улице темень, а зеленая «шоха» так резво смылась со двора, что понять, кто внутри, не было никакой возможности. В окна, привлеченные шумом, стали выглядывать соседи, а я по-над домом пробрался к подъезду и позвонил в дверь, так как ключи от дома забыл в машине. Мне открыла мать, одетая так, как будто собиралась ложиться спать.

— Что там за шум во дворе? — встревожено спросила меня она.

— Да не волнуйся, мам, — я, с деланным равнодушием, вяло махнул рукой. — Это мальчишки взрыв-пакеты кидают.

— Вот же ж сорванцы. Куда только их родители смотрят? — стала ругаться мать. — А ты не видел, кто это был? Я завтра к их родителям пойду.

— Нет, мам, не видел, — с сожалением ответил я.

Глава 12

Этим утром я пропустил свою обычную утреннюю пробежку. Я лежал, заложив руки за голову, в своей постели и задумчиво смотрел в потолок. В свете вчерашних событий бегать по улицам и, тем более, по парку мне в ближайшее время категорически противопоказано. Абрамыч вчера натравил на меня полных дебилов, которые не постесняются завалить меня прямо посреди улицы. И он меня еще называет отморозком! Его подельнички — вот где полная отморозь. Я, признаться, не ожидал от противника такой резкой эскалации. Да, я думал, что нападение весьма возможно, и даже немного подготовился к этому, но того, что все будет организовано настолько быстро и настолько нагло и безбашенно, совсем не ожидал. Если бы не моя реакция и физическая подготовка, то меня вчера замочили бы прямо под окнами нашей с матерью квартиры в лучшем стиле только еще предстоящих впереди девяностых.

Кажется, уже настала пора переходить ко второй части моего плана и по меткому средневековому итальянскому выражению — «ложиться на матрасы». Эта фраза означала переход на запасные рубежи и тотальную войну, ее еще использовал Санни в «Крестном отце» Марио Пьюзо. У меня есть такой запасной рубеж. Нежданно-негаданно мне пригодились ключи от квартиры Марининой подруги, которые мне дала сама Марина, когда я еще лежал в больнице после удара по голове. Изначально мы с ней планировали использовать квартиру для наших свиданий, а теперь вот как вышло. Я был там всего один раз, тогда и обнаружил, что за Мариной следят люди Вахо. Я тогда обманул их, попав в квартиру к ждущей меня Марине через соседний подъезд, а потом через крышу. Вряд ли это место как-то запомнилось для тех, кто тогда следил за ней, разве что порезанными колесами. А так, ну приехала она по некоему адресу, побыла одна в пустой квартире несколько часов и уехала. Меня там вообще ни разу не видели, и со мной это место никак не свяжут.

У меня сейчас есть арендованная у Быни машина, есть купленный у Тимура ствол. Надо только собрать вещи, что-нибудь придумать для матери и по-тихому сняться отсюда. Чую, что в стратегическом плане пришло мое время менять место жительства по-настоящему. Вот только задержусь еще ненадолго в этом городишке, чтобы старые долги отдать, и окончательно встану на лыжи.

Я еще в прошлой жизни привык платить за все той же монетой. Если ко мне люди по хорошему и я к ним со всей душой. Ну, а если по-плохому, пусть уж не обижаются, получат то, что заслужили. Прежде всего это касается Абрамыча. Никаких сомнений в его руководящей роли в попытке неудачного ограбления после боя и во вчерашней попытке моего устранения у меня больше нет. Мне больше не нужно никаких доказательств. Настала пора действий. Есть у меня еще один большой долг — перед Мариной. Как бы то ни было, она моя девушка, от нее я, по отношению к себе, видел только хорошее и она мне небезразлична. Я узнаю, что с ней произошло и если что-то плохое, пусть берегутся те, кто в этом как-то замешан.

* * *

Я вышел на кухню, где мать, уже завтракала, собираясь на работу. Мой завтрак, как всегда накрытый стальной миской, стоял на другом конце стола.

— А ты чего сегодня утром не побежал на зарядку? — Участливо спросила у меня мать. — Ты не заболел, Юрочка?

— Нет, мам, у меня все в порядке, просто решил сегодня немного отдохнуть, — качнул головой я. — Тут такое дело, я должен уехать на пару недель из города.

— Как уехать? Куда это ты собрался? — Удивилась мать. — Ты же только недавно с моря вернулся.

— Да я