обжечься, быстро выкрутил на лестничной площадке лампочку и, подсвечивая себе фонариком, подошел к общему электрощитку. Найдя там по номеру квартиру Абрамыча, переключил выключатель вниз, отрубая ему свет. Погасив фонарик, я отошел дальше за дверь, ведущую на лестницу, и затаившись стал ждать. Минуты через полторы я услышал клацанье замка и звук открывающейся двери.

— Черт! И здесь света нет.

Услышал я сдавленное ругательство. Дверь снова закрылась. Я так стоял за углом, затаив дыхание и не шевелясь. Через минуту дверь открылась, и я увидел, как лестничная площадка озарилась слабым мигающим светом. Абрамыч явно ходил за свечкой. Я услышал, как он подходит к щитку и чертыхаясь возится там.

Метнувшись, как молния вперед, я увидел в неровном колеблющемся свете, который давала небольшая свечка, зажатая руке Абрамыча, его широко открытые от испуга глаза. Абрамыч, увидев непонятную фигуру с натянутой на голову маской, попытался было заорать, но мой правый кулак уже воткнулся в его солнечное сплетение, и из его горла вышло только задушенное шипение. Не теряя ни секунды, я крепко ухватил его сгибом локтя за шею и поволок обратно в квартиру, захлопывая за собой тяжелую металлическую дверь. Там, орудуя в полной темноте, я еще раз угостил его ударом кулака на этот раз уже по печени, чтобы не вздумал сопротивляться, и уложив его на пол, вытащил из кармана прихваченный из спортивной сумки свои тренировочные носки, плотно забив их ему в рот. Вывернув его руки назад, я быстро обмотал кисти загодя прихваченной изолентой. После прошелся той же изолентой по голове, фиксируя носки, забитые в рот Кацману и усадил его, прислонив спиной к стене. Потом включил фонарик и осветил лицо своего визави.

Абрамыч шумно сопел носом и пучил на меня испуганные глаза. Я снял с головы шапку с прорезями.

— Доброго вам вечера, Марк Абрамович! — Почти нежно сказал я, освещая на мгновение свое лицо. — Я вчера вечером получил вашу посылку, за что премного вам благодарен. Сегодня к вам ответочка пришла, с доставкой прямо на дом.

Кацман начал биться, выгибаясь, пытаясь встать и освободить руки. Его лицо исказила бешеная ярость, и если бы не мои носки у него во рту, то я, наверное, услышал бы о себе много лестных слов. Явно мое юное лицо не было для него настолько внушительным, чтобы он сразу понял всю серьезность ситуации, в которой он оказался. Ну что же, и на его хитрую задницу у меня есть болт… ну почти болт, с винтом.

Я встал, открыл дверь в коридор и, убедившись, что там никого нет, подошел к щитку и включил свет в квартире Абрамыча. Вернулся обратно и, закрыв дверь на замок, посмотрел на Кацмана. Тот все так же сидел на полу и с ненавистью таращился на меня.

— Ну что, Марк Абрамович, говорить будем? — Деловито спросил у него я.

Абрамыч замотал головой и бешено завращал глазами, пытаясь, наверное, напугать меня таким образом. Дурачок меня пугать, как медведя трахать, удовольствия мало, а страху натерпишься. Я вытащил и под брючного ремня прихваченный из гаража Быни паяльник с толстым жалом, помахал им перед глазами Абрамыча и волоком за шиворот подтащил его поближе к розетке. Там я перевернул его филейной частью наверх и засунул ему паяльник под спортивные штаны жалом прямо между толстых волосатых ягодиц. Потом перевернул его обратно, чтобы видеть лицо.

— Ну что, счастливчик вы мой, палец в жопе чувствуете? А ручки-то они вот они, — весело подмигнул ему я, вспомнив старый бородатый анекдот.

— Теперь мы будем конструктивно с вами общаться? — Спросил я.

Тот обреченно кивнул, выражая покорность. Я убрал изоленту вниз и вытащил носки у Абрамыча изо рта.

— А-а-а! Тебе конец, выблядок! Я тебя…. — сразу же захрипел тот, опять прожигая меня ненавидящим взглядом.

Я быстро забил носки снова ему в рот и натянул обратно изоленту.

— Клиент не хочет по-хорошему, — с сожалением развел руками я. — Ну на нет, как говориться, и суда нет.

Под охреневшим взглядом Абрамыча я демонстративно воткнул вилку в розетку. Видать, он до последнего не верил, что я это сделаю. Ну да, папаша, милый советский мальчик Юра, такого, совершенно точно бы не сделал. Но на твою беду, я ведь не совсем он, а точнее — совсем не он. Кацман забился в истерике, видно сзади стало припекать, и начал делать умоляющие глаза.

— Клиент созрел? — Участливо спросил у него я.

Кацман быстро закивал головой, и я вытащил вилку из розетки. Потом повторил операцию с вытаскиванием носков из его рта. На этот раз Абрамыч молчал. Придется расшевелить его наводящими вопросами.

— Слушай меня, Абраша, и отвечай четко, ясно и по делу. Будешь врать и юлить, включу паяльник и просто уйду. Ты понял меня?

Тот только обреченно кивнул, не проронив ни слова.

— Ты послал людей за мной и Тимой тогда после боя?

— Да, — с трудом, еле слышно выдавил из себя Абрамыч.

— Вчера твои люди стреляли в меня у моего дома?

— Да.

— Ну что же, на этот раз разговор у нас с тобой вполне может получиться, — довольно кивнул я.

Глава 13

Как я изначально и предполагал, схему изъятия нетрудовых доходов придумал сам Абрамыч. После его мероприятий, время от времени, сорвавших крупный куш игроков, прихватывали бравые ребята, которых он пару лет назад нашел в районном центре, в пятидесяти километрах от нашего города. Предводитель банды Миша, когда-то даже выступал на боях, организованных Кацманом, правда не особо удачно, но зато у него были другие — криминальные таланты, на почве которых он и сошелся с Абрамычем, которому нужны были исполнители. Деньги после делили пополам: половина Абрамычу за наводку, остальное банда распределяла между собой.

Работали они редко, но всегда по крупному. Как собственно и должно было произойти в моем случае. Карты им тогда спутал мой ствол и то, что я не стал церемониться, а сходу прострелил ноги двум самым борзым из грабителей. С ними, кстати, все в полном порядке, они уже бегают и прыгают как молодые козлики. Пока. По словам Абрамыча, у Миши — главаря банды, еще тогда на меня вырос большой зуб, так как именно ему я первым и прострелил ногу. Вот и делай после этого людям добро, я ведь отпустил их тогда, а мог бы всех пятерых