наставник видит в нем не зверя, которого нужно бояться, а ребенка, которого нужно любить и учить. — Но потом в недрах княжества был открыт ледарин, и общение с ним сковало нашу волчью суть”.

“А если я с ним буду общаться, то он мне поможет?” — спрашивал Ирвин. Дагерен печально качал головой, гладил его по голове и отвечал:

“Мой мальчик, в тебе слишком сильна волчья суть. Так бывает”…

— Задумался?

Они с Арьяной вернулись домой почти в полночь — Ирвин решил, что во дворце лучше не оставаться. Когда истинная была рядом, он не слышал Песню, но ему все равно было не по себе. Теперь Ирвину было не так жутко, как минувшей ночью, когда он заперся в комнате, чтобы избавить Арьяну даже от малейшего намека на опасность — он успокаивался, страх отступал, но все же, все же…

Чем меньше людей будет рядом, тем лучше. Несколько охранников, Бейлин, новообретенная сестра и старый друг, которая согласилась пожить с ними — вот и достаточно.

Если он снова обратится, его остановят.

Они с Арьяной лежали в обнимку на кровати — Ирвин чувствовал ее тепло, легкое дыхание и далекое биение сердца. Магия, которая плыла в ней, была похожа на золотое облако — наверно, это именно магия всегда заставляла Арьяну идти вперед и строить жизнь не по приказу государя-отца, а по своей воле.

— Да, задумался, — Ирвин улыбнулся, поцеловал Арьяну в висок. Маленькая лампа мягко горела на прикроватной тумбе, погружая комнату в тихий ласковый сумрак. Когда-то Ирвин мечтал о том, что у него будет своя семья. Потом перестал мечтать. И вот теперь…

— В тебе много магии, — сказал он. — Очень много. Собираешься проверить, как она поведет себя в компании с ледарином?

Арьяна пожала плечами.

— Не знаю. Он ведь должен вызвать мучительную смерть, если я к нему прикоснусь?

Ирвин вздохнул.

— Все верно. Ожоги по всему телу и гибель в течение трех часов. Только хармиране могут его обрабатывать. Все остальные используют уже потом.

— Если ледарин сковал и умертвил вашу волчью суть, то, может, оживит что-то во мне? — задумчиво спросила Арьяна. Жизнь подбросила ей очередную задачу, она должна была найти лечение от тяжелой болезни, и Ирвин чувствовал, как это желание живет и дышит в Арьяне.

— Только не говори, что собираешься потрогать его голыми руками, — сказал он. — Послушай, мы и правда можем уехать в Гнездо. Поживем там какое-то время, может, все уляжется.

Он понимал, что это был торг. Он сам разбудил своего волка и снял с него оковы, чтобы не изменить истинной — и знал, что теперь не сможет все вернуть на место, как было. Сохранил честь и любовь, но сыграл на поле канцлера Лотара, тьма его праху.

— А если нет? — спросила Арьяна и призналась: — Мне очень жаль, Ирвин. Мне жаль, что все это случилось с тобой. И я хочу это исправить. Даже взять в руки кусок ледарина, если потребуется.

Ирвин мысленно скользнул взглядом по телу Арьяны, анализируя ту силу, которая наполняла ее. Должно быть, король Якоб бесился. Такая мощная магия редкая вещь в королевских семьях — считается, что это знак греха и порока. Должно быть, Арьяна все это время была вынуждена старательно скрывать свою суть.

— Тебя учили творить чары? — спросил Ирвин.

— Учили, но мне они не нравились, — недовольно ответила Арьяна. — И в основном, занятия стали посвящать тому, чтобы все спрятать. Я отлично себя контролирую, магия не выплескивается и никому не вредит.

Да, спонтанный выброс магии обычно оборачивался неприятностями для окружающих. Как правило, он вызывал головные боли, обмороки, кровотечения из носа. Как-то Ирвин прочитал в юмористическом разделе газеты историю о том, как свекровь возненавидела невестку и при каждой встрече старательно вызывала у себя выбросы магии, чтоб жена ее сына теряла сознание.

Магия была похожа на кипяток. Пока следишь за огнем, все будет в порядке — но стоит отвернуться, и горячая вода расплескается во все стороны.

Что будет, если кипяток выплеснется на ледарин?

— Обещай мне одну вещь, — попросил Ирвин. — Ты всегда была разумной, здравомыслящей женщиной, так что… Если будет хоть малейшая опасность, если будет даже подозрение, что что-то может пойти не так, то ты остановишься. Может быть, ничего страшного и не происходит, и нам просто надо успокоиться и подождать.

Он помолчал и добавил:

— Обещай не рисковать собой. Не жертвовать.

— Обещаю, — откликнулась Арьяна. — А теперь давай отдыхать. Утро вечера мудренее.

Глава 9

— Вот, значит, как он выглядит.

Ледарин, поднятый прямо из шахты, был похож на крупный сверкающий плод, изъеденный червоточинами. Кусок, который принесли по просьбе младшей княгини, приехавшей на встречу в министерство недр Хармирана, был предусмотрительно заключен в прозрачный стеклянный ларец; когда Арьяна шагнула к нему, то господин Мегирен, министр, испуганно вскинул руку.

— Осторожнее, ваше высочество, прошу вас!

— Да, конечно, — кивнула Арьяна. Ледарин не выглядел опасным — просто металл причудливой формы, но Мегирен смотрел так, словно Арьяна в любую минуту могла рассыпаться пеплом. Перед тем, как принесли ледарин, он прочитал целую лекцию о том, как именно этот чудесный металл влияет на всех, кроме хармиранцев, тщательно описал ощущения при появлении ожогов и даже продемонстрировал весьма впечатляющие иллюстрации.

— Вы говорите с исключительным знанием дела, — сказала Арьяна. Мегирен прикрыл глаза.

— Я полукровка, — сообщил он. — Моя мать родилась на островах Тейаранского союза. В первый раз ледарин меня слегка обжег, потом уже нет… но впечатлений мне хватило на всю жизнь.

Теперь Арьяна смотрела на министра недр с нескрываемым уважением. Он был знатоком своего дела, раз сумел подняться настолько высоко, не будучи чистокровным хармиранином.

— Я начала читать “Алхимический трактат” магистра Хейссена, — сказала Арьяна, и Мегирен кивнул с искренним почтением. — Он пишет об использовании ледарина в трансформации материи.

— Да, алхимики пытались использовать ледарин, — кивнул Мегирен, — но в основном для того, чтобы воскрешать мертвых. Трансформация материи интересовала их только в этом разрезе.

Арьяна подошла к ларцу вплотную. Ледарин сиял энергично и ярко, в нем чувствовалось биение самой жизни. Магия, которая наполняла Арьяну, шевельнулась и пришла в движение, потянувшись к серебристому металлу.

“Дотронься, — приказал внутренний голос. — Просто подними крышку и прикоснись к нему”.

Зов был настолько властным, что Арьяна сцепила руки за спиной — во взгляде Мегирена проплыло явное облегчение. Меньше всего ему хотелось бы отчитываться за покалеченную младшую княгиню.

— У вас остался след от ожога? — спросила Арьяна. Мегирен кивнул и показал едва заметное пятно на указательном пальце.

— Бывали случаи,