— Не больно? — я снова коснулся Андрюхиного пуза.

— Не-а, — одноклассник с подозрением посмотрел на меня. — А что?

— Ладно, — кивнул я. — Потом расскажу.

И снова пульнул в него импульсом. Красный цвет почти исчез совсем. Поджелудочная светилась бледно-розовым контуром. На всякий случай я воздержался от дальнейших «процедур». Завтра посмотрим.

Тем временем Андрюха что-то рассказывал. Я не вслушивался, думая о своём. Он это понял и отвесил мне подзатыльник.

— Ты чего?

— Я тебе уже минут десять талдычу насчет штанов! А тебе пофиг что ли?

— В смысле? — вскинулся я и поправился. — Извини, Андрэ, задумался… Так что там насчет штанов?

— Я в Доме быта 5 метров джинсовой ткани взял! — сообщил приятель. — Чистая «деним-ёлочка». У Мишки тётка выкройки штанов сделала на 48 размер. У тебя фурнитуры не осталось? У меня сейчас глухо.

Я задумался. Фурнитура какая-то была. Только вот насчет комплектности…

— Сейчас посмотрим!

Я залез в шкаф. Джинсовую фурнитуру — пуговицы, лейблы, этикетки, замки, заклепки — которые мы срезали со старых штанов и курток на пункте приёма вторсырья, я хранил в шкафу в чемодане, расфасованную в пакеты. В каждом пакете — свой комплект, своя фирма́. Здесь ведь как? Главное — комплектность: если «Левайсы», то 6 заклепок, 5 пуговиц-болтов, кожаная потертая этикетка-лейбл, внутренние ярлыки… Полный комплект у меня был только на «Вранглер». Я протянул пакет Андрюхе:

— Держи! Не забудь про швы…

У «Левайсов» шов на штанине был внутренний, у «Вранглеров» внешний.

— Поучи мать борщ варить! Мишка приедет, сошьем.

— Я в доле, — напомнил я. — Вы для себя или на продажу?

— Для себя, конечно!

Андрюха подхватил пакет и ушел.

Я закрыл за ним дверь, присел на диван и привычно вошел в Астрал.

Снова пространство стало учебным классом, а Герис словно ждал меня, сидя за учительским столом. Я поздоровался, рассказал ему про цыган, про мать, попросил совета — прежде всего, как найти виновников? Герис насмешливо фыркнул:

— Меня удивляет твоё поведение! Ты — маг! И скорее всего, единственный маг в этом мире! И ты из этой пустяковины делаешь проблему?

Он встал, подошел ко мне, присел на стол возле меня (точь-в-точь, как наш учитель по истории!).

— Ты — маг Жизни, Смерти и Разума! Неужели ты не можешь справиться с кучкой каких-то маргиналов? Ты⁈

Он отвернулся, встал у доски:

— Ты меня разочаровываешь… Хотя, какой из тебя маг? Так, недоучка-адепт.

— Наставник, — обиделся я. — Вы бы научили меня, как надо…

Я замешкался, не желая произносить слово «убивать», а «защищаться»… Защищаться как раз Герис меня и учил — конструктам-заклятьям «каменная кожа», «каменная кожа плюс».

— А самому догадаться никак? — Герис прищурился. — Ты же уже применял и «дротик», и «понос»? Фактически наработал опыт.

Он отвлёкся, снова встал передо мной и снизу вверх сказал:

— Конечно, существовало в нашем мире мнение, что маги Жизни не должны калечить и тем более убивать. Они ведь по своей сути — целители! Целители! И должны только созидать, спасать!

Его философствование на меня, откровенно говоря, наводило тоску. Лучше бы научиться чему-нибудь лишний раз, ей-богу!

Неожиданно Герис замолчал и уставился на меня в упор.

— Что, надоело?

— В смысле, надоело? — не понял я.

— Слушать мои разглагольствования надоело? — повторил вопрос Герис. — Я к тому, что это не пустая болтовня, не трёп, а теория магии! У вас врачи дают клятву Гиппократа. В своё время когда-то маги жизни тоже давали клятву не причинять вреда никому. Совсем! Потом, со временем жизнь доказала ошибочность этих правил. Сначала клятву скорректировали, обозначив, что маг не должен причинять вреда никому из разумных. А потом отошли и от этого постулата. Хотя бы из-за того, что маги-целители всегда были достаточно богатыми, и они часто становились объектами грабежа и разбоя. А они даже себя защитить не могли.

— А разве нельзя было нарушить клятву? — удивился я.

— Нет, — ответил Герис. — Это клятва Гиппократа у вас носит формальный характер. А слово мага священно, его нарушение повлечет обязательную утрату дара. Маг на клятву свою силу ставит.

— Так, что ты можешь смело защищаться, — подытожил он. — Тем более, что никаких клятв ты не давал! Только дураком не будь. Есть тысячи способов доставить неприятности твоим обидчикам¸ не привлекая к себе внимания.

* * *

И на этот раз я вышел из Астрала совсем не уставшим, полностью восстановившим свой потенциал. Я уже стал замечать, что вхождение и учеба в Астрале меня утомляет всё меньше и меньше, а потенциал, запас магической силы, тем временем восстанавливается быстрее. Только жрать охота. Именно жрать — возникало чувство, будто я голодал не меньше недели.

Поэтому сразу после занятий я, как минимум, съедал пару бутербродов под крепкий сладкий чай. Вот и сейчас я намазал маслом пару кусков хлеба, налил чаю, благо чайник был еще теплым.

За перекусом задумался над словами Гериса, как доставить кучу неприятностей да еще и не привлекая к себе внимания. Покамест никаких идей не возникало.

На улице, несмотря на вечер, было достаточно светло. Жара спала. Я одел джинсы, футболку, обул видавшие виды кеды и вышел во двор.

В песочнице играли детишки-малолетки. На скамейке возле подъезда тётя Маша что-то азартно вещала своим двум товаркам-сверстницам. Увидев меня, прищурилась и без всякого «здрасьте» сообщила:

— Тут твои дружки-приятели с час назад отирались, курили, семечки лузгали, намусорили… Тебя ждали!

— Здрасьте, тёть Маш, — я сначала поздоровался, потом переспросил. — Что за дружки?

— Ну, кто к вам последнее время ходит? — иронично усмехнулась тётя Маша. — Шпана всякая только что и шарится…

— Сталина на них нет! — почему-то буркнул я.

— Зря ты так про Иосиф Виссарионыча говоришь, Антошка, — сказала мне вслед тетя Маша. — Ой, зря…

Я обернулся. Тётя Маша смотрела на меня, прищурившись, словно целясь.

— Да я шутейно, тёть Маш! — я поспешил оправдаться.

— Смотри!

Я дошел до автобусной остановки, подошел к единственному в нашем посёлке киоску «Мороженое». Взял за 15 копеек пломбир в вафельном стаканчике и пошел в сторону цыганских домов с надеждой на возможные идеи. К самим домам я подходить не стал, сел на лавочку на детской площадке метрах в пятидесяти.

Детишки здесь