– Ты не понимаешь, о чём говоришь. – Когда она прерывает его, то почти задыхается. – После пары недель и сотни поцелуев ты заикаешься о вечности? Серьёзно?

– Лишь людские чувства переменчивы и непостоянны.

– О да. Зато ваши так постоянны. Особенно ваше отношение к людям как к игрушкам. – Девушка резко вырывает ладонь из его пальцев. – Я знаю парочку женщин, Коул, которые поверили чувствам сидов. Сейчас они здесь – брошенные, и воспитывают детей-полукровок – брошенных. И где, как ты думаешь, их избранники, которые тоже разбрасывались красивыми словами и клятвами? – Она срывает травинку, сжимая её подрагивающей рукой. – Я читала «Томаса-Рифмача», Коул, и не только. Ты предлагаешь мне бросить семью. Учёбу. Мой мир. Будущее, которое здесь у меня точно есть. Бросить всё – ради того, кого я толком не знаю. Там, на Эмайне, какое будущее меня ждёт? Диковинки, что твоей родне забавно будет показывать другим сидам на пирах? Куклы, которую будут любить, пока она тебе не наскучит?

– Вэрани…

– Если я тебе небезразлична, почему ты не хочешь остаться здесь, со мной?

Лицо Коула становится беспомощным – и впервые за всё время, что они провели вместе, походит на лицо мальчишки, которым он выглядит.

– Ты… не представляешь, о чём просишь. Жить здесь – всё равно что лишиться одного из чувств. Всё равно, что добровольно стать глухим.

– Если мы хотим быть вместе, кому-то из нас придётся идти на жертвы.

– Тех камней, что я взял с собой, не хватит навсегда, а…

– О «навсегда» никто и не говорит.

– Зачем же расставаться со всем, с чем ты сроднился, ради того, с кем не хочется провести вечность?

– В том-то и дело. – Девушка прикусывает травинку уголком рта, пока в глазах её тают серые тучи. – Коул, ты молод. Ты сам говорил мне. Не тебе судить о вечности. И поверь: я не та, кого ты ищешь. Люди просто не могут быть теми. Даже если в наших жилах течёт примесь вашей крови, нам не стать вам ровней. Даже если я пойду с тобой, ты лишь увидишь своими глазами, что рядом с сидами я – ничтожество. И для меня это будет уже вторая пытка. Первую я переживу, когда брошу всё, что знаю и люблю, чтобы уйти с тобой. Вторую – когда, привыкнув к тебе и к твоему миру, буду вынуждена вырвать всё это из сердца, чтобы вернуться.

– Вэрани…

– Коул, давай начистоту. – Лицо её спокойно: она жуёт травинку и смотрит в сторону озера, на золото водных бликов, что всё так же весело вспыхивают на гребнях маленьких волн. – Я позволила себе увлечься. Ты этому способствовал. Я не злюсь, не думай, но… Я с самого начала знала и смирилась, что ты уйдёшь. Мне останутся воспоминания. Прекрасные воспоминания. Оживший сон. Мечта, которой грезят многие, но воплотилась она для меня. Зачем портить всё это ложными обещаниями? Ложными надеждами? Когда ты найдёшь свою истинную любовь, свою прекрасную высшую фейри, облачённую в одежды из лунного света, которая сможет танцевать с тобой на воде без помощи волшебных флейт… возможно, как-нибудь ты вспомнишь обо мне. И поймёшь, что я была права.

Коул смотрит на неё так неотрывно, будто пытливого взгляда достаточно, чтобы разбить фарфоровую маску, которой вдруг обернулось девичье лицо.

– Почему? Почему ты не веришь в то, во что сама так хочешь поверить?

Отшвырнув травинку в сторону, она обнимает руками колени.

– Лишь дурак учится на своих ошибках. Я на своём коротком веку повидала немало чужих. Только в сказках обычные девчонки вроде меня находят прекрасных принцев, которые увозят их на белых конях в волшебную страну, а потом живут с ними долго и счастливо. Но жизнь не сказка, Коул. Я поняла это давным-давно.

Они молчат. Молчат, пока стеклянная ладонь фейри не касается девичьей щеки, вынуждая её повернуть голову.

– Последнее, что я хотел, – опечалить тебя, – говорит сид. – Ты даруешь мне прощение, если больше твой покой не нарушат подобные разговоры?

На её губах появляется призрак улыбки.

– В кои-то веки демонстрируешь чудеса понятливости… Ллеу Колборн. – Прохладный ветер вновь веет вокруг её лица, вплетаясь в длинные тёмные волосы вместо лент. – Кем бы я была, если бы не простила тебя после такого подарка?

Коул проводит пальцем по её губам, как будто хочет поймать эту улыбку, задержать, остановить. Прижимает спутницу к себе – и, пока она доверчиво жмурится, уткнувшись в его плечо, его глаза остаются открытыми.

Она не видит, как мёд в них темнеет. И, конечно, не догадывается о решении, что он принимает в этот самый момент.

Решении, которое однажды приведёт на берег озера Горм леди Элайзу Форбиден – залитую собственной кровью в мобиле марки «Peugeot».

Нынешнее время

Я бреду по берегу мимо водной глади, что в ночи кажется матовой. Луну и звёзды скрывают тучи, вокруг – лишь серость и чернота.

Я не знаю, куда иду. Не знаю даже, как здесь оказалась. Это похоже на озеро рядом с Динэ, но, сколько я ни высматриваю на горизонте городские огни, их не видно – просто такое же озеро среди такого же букового леса.

– Есть здесь кто-нибудь?..

Мой голос тонет в темноте: она поглощает его жадно, как вода – камень, что попытались положить на её поверхность.

Босые ноги несут меня по пляжу, пока вдалеке не показывается светлое пятно, выделяющееся из темноты. Я бегу к нему – и, различив серебряную макушку сида, останавливаюсь.

Он стоит на песке, босоногий, как и я. Руки безвольно висят вдоль тела, голова опущена, длинные волосы скрывают лицо: будто весь его мир только что рухнул – прямо на него. Поколебавшись, я подхожу и трогаю его за руку, и когда он поднимает голову, глядя сквозь меня, отшатываюсь.

Передо мной лицо того, кто увидел куда больше, чем был в силах увидеть. Бесстрастная восковая маска мертвеца, чьё сердце бьётся лишь по недоразумению. В глазах стынет сиреневый лёд; они смотрят на что-то за моим плечом, и я оборачиваюсь.

Тварь тоже тут. Застыла на приличном расстоянии от нас, прямо напротив сида. Но липким взглядом невидимых глаз сверлит меня.

– Что тебе нужно?! – кричу я в бешенстве, вскидывая руку, готовясь защищаться. – Почему ты не оставишь меня в покое?!

Вместо ответа та исчезает. Только мерзкое ощущение, которое рождал её взгляд, остаётся и теперь раздражает мою спину.

Не ощущая страха, я снова поворачиваюсь, чтобы увидеть тварь рядом с сидом, бок о бок с ним. Она не стремится тянуть чёрные щупальца (или что там заменяет ей руки) ни к его, ни к моему горлу.

У меня рождается шальная мысль, что это – ответ.

Из-за него?..

– …Лайза!

Крик, донёсшийся сверху, вынуждает поднять взгляд – и я понимаю, что открываю глаза.

Ещё пару секунд сон вязкими щупальцами тянул меня обратно в беспамятство. Потом, наконец осознав себя, я судорожно моргнула, пытаясь понять, почему я в палатке и почему надо мной склонилась незнакомая рыжая девица.