Леня остановился и внимательно пригляделся к автомобилям.

Новенькая красная «Мазда», черный «Гольф», зеленая «Судзуки-Витара», серый «Опель-Астра», серебристый «Ситроен», серьезный темно-синий «Лендкрузер»… все же, за последние годы заметно повысилось благосостояние отдельных жителей нашего города! Или просто это дом такой приличный…

Какая же из этих машин задержала Ленин взгляд?

Он еще раз осмотрел припаркованные машины — и тут заработала его профессиональная память. Маркиз вспомнил ту ночь, когда его пыталась поймать в свои сети парочка мелких жуликов, которых он назвал лисой Алисой и котом Базилио.

Когда он заставил Алису разговориться, она призналась, что незадолго до него по такой же схеме подставила некоего Кешу. Кеша подсадил ее на улице возле ночного клуба, и он ехал на сером «Опеле-Астра», в номере которого присутствовали две восьмерки и буква «А»…

Леня обошел серый «Опель» и взглянул на его номер.

«783 — АГУ».

Двух восьмерок нет, только одна. Но тройку очень легко перепутать с восьмеркой, особенно ночью. А так — все совпадает…

Леня отступил на шаг и задумался.

Он давно уже не верил в Деда Мороза и в случайные совпадения.

Если некоторое время назад человек в черных очках поручил лисе Алисе и коту Базилио подставить какого-то Кешу, а сегодня Кешина машина стоит перед подъездом профессора Хвалынского — между двумя этими событиями должна быть причинно-следственная связь.

Леня одобрительно кивнул своим мыслям и подошел к подъезду. Подъезд, само собой, был оснащен домофоном, но для профессионала Лениного класса домофон не является серьезным препятствием.

Леня нажал первую попавшуюся кнопку и раздраженным голосом потомственного пролетария проговорил:

— Аварийная! Что не открываете?

— А что случилось? — испуганно осведомился женский голос.

— У ваших верхних соседей протечка, а они не открывают! Скоро до вас дойдет, если я воду не перекрою!

— Ой! — вскрикнула женщина. — Заходите!..

Замок щелкнул, Леня вошел в подъезд, взбежал на пятый этаж. Из-за двери сорок пятой квартиры доносились озабоченные голоса. Поднявшись еще на пол-этажа, Леня остановился, через лестничные перила наблюдая за площадкой пятого этажа.

Через пару минут дверь сорок пятой квартиры открылась, оттуда вышел человек в несвежем белом халате, проговорил в квартиру:

— И никаких волнений!

Закрыв дверь, быстро спустился по лестнице и покинул подъезд.

Прошло еще несколько минут.

Дверь квартиры снова открылась. Теперь оттуда вышел сутулый молодой человек с уныло опущенными плечами. Он тихо закрыл дверь и поплелся вниз.

Маркиз, стараясь не шуметь, пошел следом.

Выйдя из подъезда, унылый тип направился прямиком к серому «Опелю». У Лени отпали последние сомнения.

Он догнал унылого типа, когда тот уже собирался сесть в машину, и положил ему руку на плечо:

— Здравствуйте, Иннокентий!

Тот вздрогнул, побледнел, выронил ключи от машины и повернулся к Лене. Уставившись на него в испуге и недоумении, пробормотал:

— А вы кто такой?

— А кого вы ожидали увидеть? — спросил Маркиз. — Кого вы так боитесь, Иннокентий?

— Я… я никого не боюсь! Оставьте меня в покое! Откуда вы знаете, как меня зовут?

— Мы все про вас знаем! — отчеканил Леня.

— А, так вы из полиции! — Маркизу показалось, что в голосе Иннокентия прозвучало облегчение, и он в ответ неопределенно хмыкнул, не подтверждая и не опровергая догадку Иннокентия.

— Значит, профессор все же позвонил в полицию… — уныло протянул тот. — А ведь обещал…

— Давайте сядем в вашу машину, и вы мне все честно и подробно расскажете! — предложил Леня, как добрый и мудрый милиционер из советского фильма.

На всякий случай он подобрал ключи Иннокентия, но не отдал их хозяину.

Кеша тяжело вздохнул, сел на водительское сиденье и начал:

— Я не крал этих часов!

— Так-таки и не крали? — переспросил Леня с сомнением.

— То есть я хотел их взять…

С трудом выговорив эту фразу, Иннокентий повернулся к Лене и всхлипнул:

— Вы можете подумать, что я мерзавец… Андрей Януарьевич относился ко мне, как к родному, а я его пытался обокрасть…

— Да, выглядит это не очень-то красиво! — протянул Маркиз. — Прямо скажем, скверно выглядит!

— Но не все так просто… — проныл Иннокентий. — Меня заставили… меня шантажировали… один очень, очень страшный человек… я поддался на его обман…

— Предположим, я вам верю, — кивнул Маркиз, вспомнив человека в черных очках.

— Да, меня заставили… я был очень напуган… и я нашел эти часы, я хотел их… — Иннокентий замялся.

— Украсть, — подсказал Леня.

— Зачем вы так… — пробормотал Иннокентий. — Я сам понимаю, как подло поступил… но я их не украл! Клянусь вам, я не вынес их из квартиры профессора! Андрей Януарьевич вошел в неудачный момент, и я положил часы на подоконник, за штору, а потом, когда я хотел их оттуда взять… Они пропали!

Последние слова Иннокентий произнес страшным шепотом, округлив глаза, как будто сам им с трудом верил.

— Я понимаю, что в это трудно, почти невозможно поверить, но клянусь — именно так все было!

Но как раз Леня вполне ему поверил, потому что знал, что случилось с этими злополучными часами после того, как Иннокентий положил их на подоконник.

— Окно было открыто? — уточнил он на всякий случай.

— Окно? — переспросил Кеша в недоумении. — Какое окно? Ах, то, возле которого я оставил часы… ну да, кажется, оно было открыто… профессору всегда душно… но какое это имеет значение? Ведь профессор живет на пятом этаже, а воры не умеют летать…

— Это смотря какие, — пробормотал Маркиз, вспомнив любвеобильную ворону Карину. — Ну, и что было дальше?

— Дальше… я думал, что профессор не заметит пропажу часов, а потом он должен был уехать за границу, но эта поездка отложилась, потому что у дочки муж попал в больницу… а сегодня он мне вдруг позвонил…

Кеша приехал к профессору в предчувствии неприятностей. И предчувствия его не обманули.

Андрей Януарьевич встретил его в прихожей. Лицо профессора было покрыто красными пятнами.

— Иннокентий! — проговорил он дрожащим от волнения голосом. — Где часы?

— Что? — Кеша попятился, губы его затряслись. — Какие часы, Андрей Януарьевич? Я не понимаю, о чем вы говорите…

— Я доверял тебе! Я относился к тебе как к другу! Как к родному человеку! Как ты мог… Ты ведь был мальчик-из-приличной-семьи!

В волнении профессор даже назвал Кешу на «ты», хотя до этого такого панибратства себе никогда не позволял.

— Но я не брал… почему вы решили…

— В ящиках все перерыто, перевернуто вверх дном, а кроме тебя, здесь никого не было! — гремел профессор. — Ты покусился на самое дорогое, на мое доброе имя! Больше того — на доброе имя моей семьи! Иннокентий, верни часы!

— Ваше имя? — растерялся Кеша. — Причем здесь ваше доброе имя?

— Эти часы не принадлежали мне! —