Шрифт:
Закладка:
Книги падали на пол. Я даже не пыталась сдержать свой голос. Руки Дамиана сжали мою попку, прижимая меня ближе к его лицу. Его нос коснулся моего клитора, и я застонала достаточно громко, чтобы шаги за дверью стихли.
Дамиан просунул в меня свой язык и стал трахать меня им. Снова и снова, пока я скакала по его лицу. Я кончила с криком, и мое ядро сжалось вокруг его языка. На этот раз все книги на полке упали на пол.
Когда он усадил меня обратно на кровать, спустил свои треники и двинулся, чтобы войти в меня, я остановила его, прищурив брови.
— Мы все еще идем на свидание.
Он выглядел слишком довольным.
— Как хочешь.
— Сейчас.
— Сейчас? — Он выпустил свою эрекцию и остановился на середине хода.
— Ага. Сначала свидание.
Он зажмурил глаза, но тут же снова засунул себя в треники.
— Значит, свидание.
Я улыбнулась ему. Улыбка была зубастой и на сто процентов искренней.
Атмосфера была легкомысленной. Игривой. Не отягощенная вечными силами, которые нас всегда мучили.
Это было правильно.
ГЛАВА 38
Честность — это первая глава в книге мудрости.
Томас Джефферсон
РЕНАТА ВИТАЛИ
Мы стояли у шумного входа в метро. Грязно-белая плитка лежала рядом с лестницей под землей. Выгравированные падающие звезды окружали беспорядочный текст.
Я повернулась к Дамиану.
— Мы здесь.
— Чайнатаун? Мы будем есть пельмени?
— Нет, вот. — Я указала на плитку. — Прочитай.
Он окинул меня странным взглядом, но потом смирился.
— «Однажды я буду видеть тебя каждый день, и мы будем вечны, как сон». — Он вскинул бровь. — Что это?
— Плитка Тойнби.
— Плитка, названная в честь истории?
— Возможно. Или они могут быть названы в честь историка Арнольда Дж. Тойнби. Есть еще несколько теорий. Никто не знает наверняка. — Я взяла его за руку и повела через улицу. — Плитки Тойнби — это послания, вложенные в плитку на улицах крупных городов США. В четырех южноамериканских городах тоже.
— Кто их делает? — Он потакал мне — я это знала, — но от этого он нравился мне еще больше.
Еще несколько шагов, и мы дойдем до следующей плитки.
— Никто не знает, кто их создает — и в прошлом, и в настоящем. Но это началось в 80-х. Честно говоря, я готова поспорить, что их создателей сотни. Люди, которые просто хотят закрепить свое место в истории. — Я остановилась перед следующим, в нескольких кварталах от предыдущего. — Вот еще один.
Трещина расколола его на две части, но это только добавило ему привлекательности. Это была история, растоптанная, изношенная, но навсегда оставшаяся здесь. В каком-то смысле это напоминало мне о моих отношениях с Дамиано. Даже слишком.
Дамиан опустил глаза и прочитал вслух.
— «Всегда ли будет так больно? Или это Вечность заставляет меня работать на нее?»
Ухмылка на моем лице была на сто процентов глупой.
Он вгляделся в мое лицо.
— Что?
— Ничего.
— Это пошло и драматично.
— Плитка? — Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.
— Да.
Смех проскользнул мимо моих губ.
— Я не буду с этим спорить.
Его глаза сузились от моего смеха, но он пропустил это мимо ушей.
— У нас будет экскурсия по плитке? Это… либо очень оригинально, либо по-нью-йоркски и хипстерски.
— Да, это экскурсия по плитке. Потерпи, Техас.
— Я не против истории, но я бы не отказался от какого-нибудь стимула.
Я посмотрела в обе стороны, прежде чем толкнуть Дамиана в кирпичную стену между двумя магазинами. Я положила каждую его руку себе на бедра, чтобы прикрыть от толпы на улице.
Он посмотрел на меня.
— Что ты делаешь?
Я чувствовала себя беззаботной и коварной, когда погружала руки в юбку от пояса.
— Даю тебе стимул. — Разорвав ткань с каждой стороны, я стянула с себя трусики и заправила рубашку обратно.
— Это твои трусики?
— Да. — Я засунула их в карман его брюк от костюма и, вытащив руку, провела пальцами по его длине. — За каждую плитку, которую мы увидим, я дам тебе кусочек себя.
Он думал, что я имею в виду одежду. Я имела в виду все. Он сделал первый шаг, когда мы были детьми. Теперь настала моя очередь сделать прыжок.
Жар в его глазах проникал прямо в мою душу.
— Следующая плитка. Сейчас же.
Я рассмеялась, и мы прошли несколько кварталов в сторону Маленькой Италии. Я повернулась к нему.
— Большинство людей думают, что спагетти и фрикадельки были изобретены в Италии, но на самом деле их впервые приготовили здесь.
— Откуда ты так много знаешь о Нью-Йорке? Я думал, ты училась в школе-интернате в Коннектикуте.
— Моя мама жила недалеко от школы. Она брала меня в город как минимум раз в месяц. Мы делали здесь кучу классных вещей. Я влюбилась в город. — Несмотря на то, что делиться вещами было против моей натуры, это было так правильно. — Тебе бы понравилась моя мама. Она остается незамеченной. — Я заметила, как он нахмурился, и пояснила. — Да, у них с папой не очень-то получается быть женатыми.
Его красивое лицо наполнилось насмешливым презрением.
— Я бы знал что-нибудь об этом.
Я вздохнула и вдохнула аромат Маленькой Италии.
— А вот и следующая плитка.
Между двумя пиццериями, прямо перед входом в переулок, была выложена плитка:
Я хотел нырнуть с головой.
Теперь я наконец-то добрался до
глубины, но там пусто.
В следующий раз я не буду задерживаться.
Дамиан обхватил меня за талию.
— Они все такие?
— Какие?
— Грустные.
— Только эти. — Я подумала, не навредит ли ему их показ больше, чем поможет, но он должен был их увидеть. Мне нужно было показать их ему.
Поэтому, вместо того чтобы остановиться, я наклонила свое тело так, чтобы он загораживал меня от всех, кто находился за пределами переулка. На мне был бюстгальтер, который я застегнула на бретельки и спустила с себя. Соски образовали маленькие тугие бутоны, которые давили на рубашку, но в остальном я была вполне в порядке для публичного употребления.
Я положила бюстгальтер в другой карман и медленно провела ногтями по его бедру через ткань. Он издал стон, и я протиснулась мимо него, прежде чем он успел что-то сказать. Следующая плитка лежала там, где встречались Стайвесант-Таун, Грамерси и Мюррей-Хилл.
Под навесом из зеленых листьев Дамиан прочитал надпись на плитке.
— «Если бы у меня был второй шанс, мне бы не понадобился еще один». — Он повернулся ко мне. — Как ты думаешь, все они написаны одним и тем же человеком?
— Те, что я тебе показывала? Да.
