Книги падали на пол. Я даже не пыталась сдержать свой голос. Руки Дамиана сжали мою попку, прижимая меня ближе к его лицу. Его нос коснулся моего клитора, и я застонала достаточно громко, чтобы шаги за дверью стихли.

Дамиан просунул в меня свой язык и стал трахать меня им. Снова и снова, пока я скакала по его лицу. Я кончила с криком, и мое ядро сжалось вокруг его языка. На этот раз все книги на полке упали на пол.

Когда он усадил меня обратно на кровать, спустил свои треники и двинулся, чтобы войти в меня, я остановила его, прищурив брови.

— Мы все еще идем на свидание.

Он выглядел слишком довольным.

— Как хочешь.

— Сейчас.

— Сейчас? — Он выпустил свою эрекцию и остановился на середине хода.

— Ага. Сначала свидание.

Он зажмурил глаза, но тут же снова засунул себя в треники.

— Значит, свидание.

Я улыбнулась ему. Улыбка была зубастой и на сто процентов искренней.

Атмосфера была легкомысленной. Игривой. Не отягощенная вечными силами, которые нас всегда мучили.

Это было правильно.

ГЛАВА 38

Честность — это первая глава в книге мудрости.

Томас Джефферсон

РЕНАТА ВИТАЛИ

Мы стояли у шумного входа в метро. Грязно-белая плитка лежала рядом с лестницей под землей. Выгравированные падающие звезды окружали беспорядочный текст.

Я повернулась к Дамиану.

— Мы здесь.

— Чайнатаун? Мы будем есть пельмени?

— Нет, вот. — Я указала на плитку. — Прочитай.

Он окинул меня странным взглядом, но потом смирился.

— «Однажды я буду видеть тебя каждый день, и мы будем вечны, как сон». — Он вскинул бровь. — Что это?

— Плитка Тойнби.

— Плитка, названная в честь истории?

— Возможно. Или они могут быть названы в честь историка Арнольда Дж. Тойнби. Есть еще несколько теорий. Никто не знает наверняка. — Я взяла его за руку и повела через улицу. — Плитки Тойнби — это послания, вложенные в плитку на улицах крупных городов США. В четырех южноамериканских городах тоже.

— Кто их делает? — Он потакал мне — я это знала, — но от этого он нравился мне еще больше.

Еще несколько шагов, и мы дойдем до следующей плитки.

— Никто не знает, кто их создает — и в прошлом, и в настоящем. Но это началось в 80-х. Честно говоря, я готова поспорить, что их создателей сотни. Люди, которые просто хотят закрепить свое место в истории. — Я остановилась перед следующим, в нескольких кварталах от предыдущего. — Вот еще один.

Трещина расколола его на две части, но это только добавило ему привлекательности. Это была история, растоптанная, изношенная, но навсегда оставшаяся здесь. В каком-то смысле это напоминало мне о моих отношениях с Дамиано. Даже слишком.

Дамиан опустил глаза и прочитал вслух.

— «Всегда ли будет так больно? Или это Вечность заставляет меня работать на нее?»

Ухмылка на моем лице была на сто процентов глупой.

Он вгляделся в мое лицо.

— Что?

— Ничего.

— Это пошло и драматично.

— Плитка? — Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться.

— Да.

Смех проскользнул мимо моих губ.

— Я не буду с этим спорить.

Его глаза сузились от моего смеха, но он пропустил это мимо ушей.

— У нас будет экскурсия по плитке? Это… либо очень оригинально, либо по-нью-йоркски и хипстерски.

— Да, это экскурсия по плитке. Потерпи, Техас.

— Я не против истории, но я бы не отказался от какого-нибудь стимула.

Я посмотрела в обе стороны, прежде чем толкнуть Дамиана в кирпичную стену между двумя магазинами. Я положила каждую его руку себе на бедра, чтобы прикрыть от толпы на улице.

Он посмотрел на меня.

— Что ты делаешь?

Я чувствовала себя беззаботной и коварной, когда погружала руки в юбку от пояса.

— Даю тебе стимул. — Разорвав ткань с каждой стороны, я стянула с себя трусики и заправила рубашку обратно.

— Это твои трусики?

— Да. — Я засунула их в карман его брюк от костюма и, вытащив руку, провела пальцами по его длине. — За каждую плитку, которую мы увидим, я дам тебе кусочек себя.

Он думал, что я имею в виду одежду. Я имела в виду все. Он сделал первый шаг, когда мы были детьми. Теперь настала моя очередь сделать прыжок.

Жар в его глазах проникал прямо в мою душу.

— Следующая плитка. Сейчас же.

Я рассмеялась, и мы прошли несколько кварталов в сторону Маленькой Италии. Я повернулась к нему.

— Большинство людей думают, что спагетти и фрикадельки были изобретены в Италии, но на самом деле их впервые приготовили здесь.

— Откуда ты так много знаешь о Нью-Йорке? Я думал, ты училась в школе-интернате в Коннектикуте.

— Моя мама жила недалеко от школы. Она брала меня в город как минимум раз в месяц. Мы делали здесь кучу классных вещей. Я влюбилась в город. — Несмотря на то, что делиться вещами было против моей натуры, это было так правильно. — Тебе бы понравилась моя мама. Она остается незамеченной. — Я заметила, как он нахмурился, и пояснила. — Да, у них с папой не очень-то получается быть женатыми.

Его красивое лицо наполнилось насмешливым презрением.

— Я бы знал что-нибудь об этом.

Я вздохнула и вдохнула аромат Маленькой Италии.

— А вот и следующая плитка.

Между двумя пиццериями, прямо перед входом в переулок, была выложена плитка:

Я хотел нырнуть с головой.

Теперь я наконец-то добрался до

глубины, но там пусто.

В следующий раз я не буду задерживаться.

Дамиан обхватил меня за талию.

— Они все такие?

— Какие?

— Грустные.

— Только эти. — Я подумала, не навредит ли ему их показ больше, чем поможет, но он должен был их увидеть. Мне нужно было показать их ему.

Поэтому, вместо того чтобы остановиться, я наклонила свое тело так, чтобы он загораживал меня от всех, кто находился за пределами переулка. На мне был бюстгальтер, который я застегнула на бретельки и спустила с себя. Соски образовали маленькие тугие бутоны, которые давили на рубашку, но в остальном я была вполне в порядке для публичного употребления.

Я положила бюстгальтер в другой карман и медленно провела ногтями по его бедру через ткань. Он издал стон, и я протиснулась мимо него, прежде чем он успел что-то сказать. Следующая плитка лежала там, где встречались Стайвесант-Таун, Грамерси и Мюррей-Хилл.

Под навесом из зеленых листьев Дамиан прочитал надпись на плитке.

— «Если бы у меня был второй шанс, мне бы не понадобился еще один». — Он повернулся ко мне. — Как ты думаешь, все они написаны одним и тем же человеком?

— Те, что я тебе показывала? Да.