и оружия для войск Терского правительства, обосновавшегося во Владикавказе. Снова появился в Нальчике и разъезжал по аулам не кто иной, как сам Клишбиев в сопровождении Аральпова. Вот и ожидался сейчас приезд начальства.

Так истолковал причину схода Астемир.

Астемир объяснил также людям и назначение железного ящика: сейчас Степан Ильич прибудет сюда и установит ящик, предназначенный для хранения денег. И действительно, вскоре на княжеской двуколке подкатил русский мастер. С помощью Астемира, Эльдара и Бота Степан Ильич принялся устанавливать в лучшем углу правления диковинный ящик.

— Ого-го! — удивлялись люди. — Зачем же такой большой ящик? Даже у Мусы, даже у Рагима нет такого количества денег. Скажи, Астемир, что все это значит?

— Кунак говорит, что в усадьбе Шардановых будет штаб нового полка и тогда казенный ящик перевезут в усадьбу, — пояснил Астемир, сам немало взволнованный всем происходящим.

Демобилизованные солдаты подтверждали, что в полку обязательно должен быть ящик с деньгами, а возле ящика — солдат с ружьем или с шашкой наголо…

Дом правления украшался бело-сине-красными флагами, какие вывешивались в Нальчике при царе. Сам Гумар щеголял в лучшей своей черкеске и в желтых сапогах. Было изготовлено шугпасто — хлеб-соль. Празднично одетые старики должны были преподносить его на серебряном подносе. С ног сбились женщины, согнанные сюда для уборки, — они едва успели домыть и доскрести по русским правилам окна и полы. Старшина Гумар, казалось, лопнет от важности и вместе с тем от страха в ожидании необыкновенных гостей. Стараясь выглядеть бравым, покручивая усы, он осматривал поляну: «С чем пришли люди?» И, кажется, остался доволен.

Уже начало смеркаться, но лужайка кишела народом. Чрезвычайность происшествия привлекла всех, кто мог ходить. Гумар крикнул: «Эй, слушайте меня, кабардинцы!» — и кратко, но выразительно подтвердил все слухи: действительно, сход собран потому, что полковник Клишбиев велел собраться, а зачем — об этом сообщит сам полковник. Как это бывает на парадах в городе, полковник прибудет не один, а вместе с господами офицерами и с заместителем командира Кабардинского полка, всем известным подполковником князем Шардановым Бердом.

— Солдаты Кабардинского полка! — воззвал в заключение Гумар. — Выступайте вперед! А ты, смутьян и зазнайка, — обратился он к Астемиру, который как раз выходил из помещения вместе с Эльдаром, — лучше бы ты ушел подальше и не показывался на глаза. Благодари аллаха, что я сегодня в хорошем настроении и не хочу портить праздник, вызванный приездом столь высокого гостя… Господин Клишбиев сам вспомнит тебя, и тогда ты повторишь перед ним все то, чем морочишь головы своим соседям… Проваливай подобру-поздорову, да кстати прихвати с собой своего дурака Эльдара, который и тут показывает правоверным буквы на своей рубашке. Видано ли что-нибудь подобное среди правоверных!..

В это время на крыльцо вышел Степан Ильич. Он закончил установку необыкновенного ящика и проверил исправность замков. Кабардинцы глазели на русского мастера, будто этот человек совершил какое-то чудо и сейчас последует приглашение всем приобщиться к этому чуду. Уже тогда, когда везли диковинный ящик через аул, вид его и назначение вызвали, пожалуй, еще большее любопытство, чем ожидавшийся приезд Клишбиева и князя Берда Шарданова. А теперь каждому хотелось войти в помещение, где установили ящик, но право на это имели только избранные.

От этих избранников шли необыкновенные сведения: ящик так тяжел, что его не сдвинул бы с места даже Бадыноко, а что еще интереснее — его замки играют музыку… «Вот бы Мусе такой замок!» — восхищался Нургали.

— Ай да Гумар! Какой ящик привез! — одобрили собравшиеся своего старшину, приписывая ему по простоте душевной главную роль в приобретении ящика.

Но когда Гумар стал ругать Астемира, это не всем понравилось. Раздались голоса:

— Зачем так говоришь, Гумар? Астемир — кунак русского мастера, кунак и кан. Он помогает ему справиться с ящиком…

Готов был опять разгореться спор, но послышались крики мальчишек: «Едут, едут!» — и в самом деле на дороге в облаке пыли показались всадники. Внимание всех обратилось туда. Степан Ильич сошел со ступенек и, подойдя к Астемиру, тихо сказал ему:

— Ты, Астемир, все-таки уйди. Я думаю, что так будет лучше. Иди, иди пока! Есть русская поговорка: береженого бог бережет. Не к чему лезть на рожон. У нас будет с тобой большой разговор.

И СНОВА НУРГАЛИ

Но тревога оказалась напрасной. Это прискакал не полковник, а только вестовой Клишбиева с сообщением, что полковник прибыть не может. Гумар вскоре получит все распоряжения от подполковника князя Шарданова. От него же он получит первые суммы для покупки лошадей, а пока пусть собирает взносы с аула, а солдат направляет к Берду Шарданову, как только князь прибудет на свою усадьбу.

Как бы для того, чтобы унять ропот разочарования, Саид поспешил добавить:

— Велик аллах, и велики его предначертания. Большое дело предстоит нам. Так же, как упования начальников на нашу щедрость не могут остаться тщетными, так не могут и наши щедроты подвергнуться какому бы то ни было риску недобросовестного с ними обращений. Вам надлежит, правоверные, избрать доверенное лицо — кассира — для управления железным ящиком… Многие уважаемые люди аула предлагают на эту должность Батоко…

Люди не сразу поняли, о чем говорит мулла, а разобравшись, оживились, зашумели.

— Это верно, при ящике должен быть хороший человек, но только не Батоко.

— Почему не Батоко? Батоко грамотный, — нашлись защитники.

— Лучше мельника Адама! — кричали другие.

— Нет, нельзя мельника: у него бельмо на глазу.

— А почему Батоко не хотите? Он счет знает.

— Вот потому и не хотим: он и счет знает, и чью руку держать. Это Муса его протащить хочет… для себя.

— А зачем ему это?

— Музыку слушать.

— Ну и пусть слушает. А за Адама кто? Сам старшина, потому что вместо букв на бумаге свой палец ставит, а мельник, хоть и подслеповатый, будет ему и писать и считать так, как Гумар подскажет. Тут должен быть средний человек — ни тем, ни этим.

— Давайте Давлета!

— Вот сказал — Давлета! Давлет обсчитает и тебя, и Гумара, и Мусу.

— Давайте Нургали!

Вот так и выкрикнул кто-то в недобрый час: «Давайте Нургали!» — видно, шайтан только и ждал этого, подхватил, понес.

Кто сам не был на сходе, не поверил бы, что избрали именно Нургали. В конце концов прокричал за него весь аул, и Нургали выбрали. Случилось это только потому, что ни одна из борющихся партий не хотела уступить в пользу противной, и они предпочли такое решение: хоть и Нургали, а все-таки не какой-нибудь подслеповатый мельник Адам или Батоко, которые заодно с Гумаром весь твой род продадут, и ты последний узнаешь об этом…