На днях прибыл наконец в Ростов и расположился где-то на окраине Нахичевани генерал Косенко со своим строительным управлением. Его ждут большие работы по сооружению фронтового оборонительного рубежа вдоль Северного Донца и Дона, а также в самом городе. Предварительная наметка этих работ имеется. Она утверждена Военным советом фронта, но рекогносцировка еще не начиналась: руки до этого не доходяг — все внимание саперов приковано к восстановлению Буденновского моста. Мост в несколько сот метров длиной, с пролетами более пятидесяти метров, с очень замысловатыми опорами — редкий пример в практике инженерных войск.

Главным инженером моста назначен инженер-майор Якубов. Несмотря на его странности, которые за последнее время прогрессируют, он, несомненно, незаурядный мостовик. Как-то мы пригласили на стройку для консультации профессора местного инженерно-строительного института. Побеседовав с Якубовым, профессор сказал:

— У нас свой профессор, мне здесь делать нечего.

Работы на мосту подходят к концу. Возможно, теперь мы уже сдавали бы его тыловикам для эксплуатации, но неприятель, к сожалению, внес свои «коррективы» в наш план. На прошлой неделе, воспользовавшись поздним ночным временем, какой-то немецкий летчик с выключенными моторами спланировал над переправой и сбросил бомбу точно в одну из центральных опор моста, чем и задержал наши работы дней на десять.

Утром приезжал на мост командующий фронтом генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский. В сопровождении командира 65-й инженерно-саперной бригады он обошел несколько участков и живо интересовался ходом работы. Под конец уже, подойдя к своей машине, командующий спросил командира бригады:

— Скажите, к концу недели мост сдадите?

— Так точно, товарищ командующий! Даже в пятницу, к вечеру. Начальник тыла генерал Анисимов может прислать своих приемщиков.

— Добро! — улыбнулся Малиновский. — В пятницу пришлю людей. А сдадите мост, тогда разрешаю в субботу всем бойцам и командирам бригады свободный день. Помыться, привести себя в порядок и пообедать по-праздничному.

Командир бригады до того обрадовался, что, не задумываясь, вплотную подошел к генералу и, вынув из кармана помятый блокнот, попросил:

— Насчет праздничного обеда, товарищ командующий, напишите интендантам, а то не дадут продуктов.

Присутствующие при этом командиры, отойдя в сторонку, до того смеялись, что комбриг уже не рад был своей смелости.

Гидротехническая рота, которой командует капитан Миледин, инженер по образованию, также добилась значительных успехов. Водопровод частично восстановили, но больше сделать не хватает силенок.

Зато энергичный Миледин успел больше других в рыбном промысле, которым весной 1943 года занимались почти все наши инженерные части. Да разве только одни инженерные? Этим делом, без преувеличения можно сказать, занимался весь Ростов, потому что продовольственное снабжение было очень скудным, а рыбы, на счастье, подвалило так много, что брали ее черпаками.

Масштабы у Миледина были не ротные, а дивизионные или даже корпусные. Он сразу заключил договор с какой-то рыбацкой артелью и стал снабжать рыбой не только свою роту и наш штаб, но и посылал ее даже к Миусу комбатам Кувакину и Могиляну, которые днем и ночью занимались заграждениями.

Миледин, хвастаясь, дал прочесть мне кувакинскую записку. «Гидра ты поганая! — писая тот своим мелким почерком. — За рыбу низко кланяюсь и завидую твоей фантазии. Бойцы наварили такую уху и с таким смаком ели большие рыбьи головы, что фрицам на том берегу от зависти, наверное, икалось. Прежде чем пожать твою лапу, напомню, что рыбу ведь можно вялить, коптить, солить и еще черт знает что можно с ней сделать... Будь здоров! Небо не копти, а рыбу надо».

— Молодец Кувакин! — говорю я Миледину, отдавая ему помятую записку. — У него оптимизма хватит на всех нас и даже с избытком.

Уходя от капитана Миледина, я попал на какую-то тихую улицу, вдоль которой, словно в строю, стояли высокие серебристые тополя, шумевшие густой листвой и напоминавшие о приближении южного лета.

Да, прошлым летом мы были тоже недалеко отсюда, в Алексеевке, а затем в Старобельске. Но прошлое не повторяется. Теперь уже все верят, даже скептики, что гитлеровцам не выдержать нашего натиска.

Сразу после успешной приемки-сдачи моста мы с Араловым и Фоминым направляемся к заболевшему инженер-майору Якубову. Как-никак, а мост его детище, и нельзя не поздравить с этим главного инженера.

Аралов стучит обоими кулаками в дверь, но приглашение «войдите!» последовало не сразу.

— Ты чего не отворяешь? А еще именинник! — недовольно кричит Паша, глядя на Якубова, бросившегося к постели под свое серое солдатское одеяло.

— Да у него здесь, как в келье, — закрывая нос, бормочет Фомин. — Такой затхлый воздух, и плесенью попахивает. Поверить трудно, что теперь май и солнышко на улице.

Аралов, не задумываясь, открывает настежь оба окна, запыленные и грязные, как и вся комната.

— У тебя повышенная температура?

— Вчера мерил. Не было, — неохотно отвечает Якубов.

— А сегодня?

— Сегодня все о доме думал, жену, ребятишек вспоминал, а про себя вроде и забыл.

— Чудак! — совсем рассердился Аралов. — У всех семьи. Скажи спасибо, что живы, здоровы. Война есть война, тут ничего не поделаешь. Ты бы в бригаду сейчас пошел, там теперь знаешь, какое веселье началось.

— И верно, — поддерживает Аралова Саша Фомин, неуклюже орудующий в комнате большим самодельным веником.

— Да ты, браток, с февраля здесь, видать, ни разу и не подметал, а еще отец семейства, главный инженер... Не стыдно тебе?

Якубов отмалчивается. Он смотрит все время в одну точку и от свежего воздуха еще больше прячется под одеяло. Я подхожу к нему, беру его руку и щупаю пульс. Пульс нормальный. Температуры высокой тоже нет.

— Так в чем же дело, товарищ майор? — спрашиваю я. — Мы пришли вас поздравить. У всех саперов сегодня праздник. Задание Военного совета фронта выполнено в срок. Ростовчане благодарят за помощь и долго будут нас вспоминать, ведь такой мост в мирное время строили бы не меньше года. Какое же вы имеете право хандритъ?

— Плохо себя чувствую. Переутомился на этой стройке. Только и всего.

Глядя на безразличного ко всему Якубова, Фомин участливо просит майора: