— Наконец-то сподобились! — Евпатий Гурьевич все-таки свалился с буфета и застонал, потирая зад. — Начальство над нами тепереча будет! Не бесхозные мы, а при главном!

— Зови остальных, пусть принимают хозяина деревни, — сказал Морок. — Посмотрим, как вы тут жить станете.

Домовой моментально завеялся, а мы в соседней комнате радостно обнялись. А дело ведь сладилось!

52

Сказочные жители вполне обычной деревни явились в Марьяшин дом с некоторой опаской. Они все еще не верили, что для них эта история закончилась хорошо.

— Прощены вы, — улыбаясь, сказал Морок. — Только теперь по уму живите. Свои обязанности прилежно выполняйте и ерундой не майтесь! Иначе больше никто за вас не заступится.

— Хорошо, батюшка! Мы поняли! — Яга низко поклонилась ему. — Спасибо вам за доброту.

— Да ладно… Что ж мы, совсем каменные? — усмехнулся Мороз. — И у нас есть душа.

Он посмотрел на каждого внимательным взглядом, а потом его глаза уставились на меня.

— Ну что, душа моя. Пойдешь со мной в Навь? Я для тебя ничего не пожалею. Ты мне тепло бабье, а я тебе камни-самоцветы, меха да золото…

Я похолодела. Боже… мы совершенно забыли, что эти три брата имели виды на нас! И что говорить?!

Краем глаза я заметила какое-то движение в коридоре и повернула голову. В дверях стоял Гор. Он смотрел на меня, но совсем не так как Мороз. Было в его взгляде что-то такое… От него все переворачивалось внутри и сладко трепыхали крылышками бабочки внизу живота. Оборотень не оказывал мне знаков внимания, не флиртовал со мной, но было что-то между нами, похожее на притяжение душ. Или это всего лишь моя фантазия?

— Зачем? — я отвернулась от Гора и твердым взглядом посмотрела на Мороза. — Ты меня не любишь. Все это баловство. Глупость.

— А ты кого любишь? — спросил Мороз. В его голосе не слышалось ни злости, ни раздражения.

Я молчала. О любви говорить было еще рано, но ее первые ростки уже пробивались сквозь черствость моей души. Она уже и забыла, каково это…

— Эта со мной останется. — неожиданно Зинку сзади обнял Тверд. — Я ее не отпущу, хоть что делайте. Драться буду до последней капли крови.

Как волки вообще оказались в доме, оставалось только догадываться.

Братья начали хохотать, а потом Переплут сказал:

— Я так понимаю, волки всех баб разобрали?

— Похоже на то, — ответил ему Вячик, направляясь к Марьяше. — Эта — моя.

Марьяна уставилась на него большими глазами, но перечить, почему-то не стала.

— Просьба у меня есть… — Гор приблизился к нам и встал напротив Морока.

— Говори. Сегодня можно, раз такая пляска пошла.

— Сделайте меня смертным. Иначе никакого прока мне от этой жизни не будет. И ее я не приму, — волк кивнул в мою сторону. — Смотреть как она каждый день к смерти ближе?

— Даже так? — удивился Морок. — Ты готов ради женщины пожертвовать своим бессмертием?

— Готов. — Гор выглядел холодным и отстраненным.

— А остальные? — спросил Мороз. — Пойдут ли за братом?

— Пойдем, — волки не колебались ни секунды.

— Нам поговорить надобно. — Морок кивнул Морозу и Переплуту. — Давайте-ка уединимся.

Они исчезли, а мы переглянулись. Нет, я не могла позволить такому случиться. Бессмертие это слишком большая жертва! Я не имела права требовать ее.

— Послушай, Гор…

Но сказать мне не дали. Посреди кухни появился какой-то лохматый мужичок в тулупе и завыл:

— Ой, прости родной! Прости господинушка! Колобродушка, ясный сокол! Красное солнышко!

— Да что такое?! — Колоброд, все это время попивавший чай за столом, нахмурился. — Ты чего закатился, Шиш?!

— Вытарашка пропала! — простонал мужичонка. — Совсем пропала!

— Где? В Нави? — Колоброд навис над ним, а мы совершенно ничего не понимали. Кто такая Вытарашка и почему она пропала?

— Не-е-е-ет… — голос Шиша превратился в ультразвук. — Здеси-и-и-и!

— Как это здесь?! — мужчина ударил кулаком по столу. Посуда задребезжала и Марьяша схватилась за сердце.

Сказочная нечисть тоже с любопытством наблюдала за происходящим. А Евпатий Гурьевич и тут не сдержался:

— Ты погляди… Оно ж не успел тут поджениться, а за ним уже бабы тащатся в нашу деревню… Еще и алкашка! Словно нам своих не хватает запойных!

— Да не алкашка, а Вытарашка, глухопердя! — прикрикнула на него Яга.

— Вытарашка?! — домовой схватился за сердце. — Лиха беда начало!

Тем временем Колоброд схватил Шиша за грудки и приподнял.

— Отвечай, зараза!

— Она за тобой сюда пошла-а-а-а! Чтобы от смертной бабы отби-и-и-ть! — начал причитать Шиш. — И сгинула-а-а-а! Я все обега-а-а-ал!

— У Таньки отбить? — прошептала Зинка. — Она реально бессмертная… Вытарашка эта…

* * *

А тем временем Вытарашка в полицейском бушлате сидела в автомобиле участкового. Ей было все в диковинку, непривычно, но мужчина, сидящий рядом вызывал в ней непонятную бурю эмоций. Он ведь Вытарашку на руках нес до этой странной железной коробки с колесами.

— Меня Павел Игоревич зовут, — сказал он, поглядывая на нее с интересом. — Я местный участковый. А вас как величать?

— Вытарашка… — прошептала она, взмахнув длинными ресницами.

— Ну что ж вы так грубо о себе? — смущенно произнес участковый. — Наташка… Так нельзя. Лучше Наталья, Наташенька… Вы такая милая.

Наташенька? Ну что ж… пусть так. Ежели ему так хочется.

— Вы что в доме кузнеца делали, Наташа? — Павел Игоревич, наконец, взглянул на нее.

— Я… я… меня мужчина бросил… Обманул… — не стала врать Вытарашка. — Я искать его пришла…

— Так вы невеста одного их экотуристов? — воскликнул участковый. — Он что, домой не вернулся?

— Не знаю! Не вернулся, наверное! Другую себе нашел здесь! В вашей деревне проклятой! — заплакала Вытарашка. — Кобе-е-ель!

— Да вы не переживайте так! — Игорь Павлович порылся в бардачке и достал фляжку с коньяком. — Вот, выпейте. Вам полегчает.

Она схватила фляжку, а участковый покачал головой.

— Ну Марьяна… Вот тебе и поухаживала за туристами… Уже и тут мужика окрутили!

— Что говоришь? — Вытарашка шмыгнула носом, а потом вылила в себя содержимое фляжки и икнула. — Ой… Крепкое…

— Ничего, ничего… а давайте я вас к себе домой отвезу, а Наташенька? — предложил участковый. — У меня мама хорошая, она как раз пирогов напекла.

— Давай, — сразу согласилась Вытарашка. — Мне ведь идти некуда…

— Конечно некуда! Автобусы не ходят. Непогода бушует, Наташенька, — он завел машину. — А мама вас сейчас горячим чаем напоит!

Алла Сидоровна на минутку зашла в свою спальню, чтобы вознести благодарственную молитву перед иконой. Неужели Павлик, наконец-то, женщину привел! Говорит, что просто знакомая, которой помощь нужна, но мать ведь всегда почувствует… Нравится Наташа Павлику. Глазки горят у сыночка…

Женщина бросилась на кухню и стала выставлять на стол все, что было у