Шрифт:
Закладка:
Немцы впервые появились в окрестностях Праги по приглашению местных князей. Начиная приблизительно с 1178 г. у немцев появился собственный торговый квартал в Праге; а страна в целом дала немцам огромные возможности для обогащения посредством торговли и добычи полезных ископаемых. Богемские магнаты принялись строить свои замки по немецкому образцу и давали им немецкие названия: Штернберг, Лёвенберг, Рейзенбург. Королевский двор Пржемысловичей поддерживал плодотворные связи с королевским двором Гогенштауфенов и ландграфами Тюрингии, и многие богемские аристократы взяли себе немецких жен. Среди немецких minnesdnger при королевском дворе в Праге были Рейнмар фон Цветер и Ульрих фон Тюрлин, который приехал из Каринтии и воспевал короля Оттокара II - живого и мертвого - как своего «высокого и возлюбленного владыку».
Венцель (Карл IV) был правнуком Рудольфа Габсбургского. Его детство омрачалось горькими противоречиями между его родителями, которые привели к тому, что его мать Елизавета Габсбургская жила в изгнании в замке Мельник. Его отец - король Иоанн Богемский - обычно был в отъезде на каком-нибудь рыцарском предприятии; возможно, он боялся Праги. В 1323 г. мальчик был отправлен в Париж, чтобы получить воспитание при дворе своего дяди - короля Франции Карла IV, где культ Карла Великого процветал еще со времен Филиппа Красивого. Венцеля Карла Богемского и Люксембургского женили на Бланш Валуа - племяннице французского короля, и его религиозное воспитание и образование взял в свои руки Петр Роджер - настоятель Фекампского аббатства. В своей автобиографии Карл IV рассказывает, что через несколько лет он повстречал своего старого наставника, приехав в Авиньон. Петр Роджер, который тем временем стал архиепископом Руанским и кардиналом, сказал своему бывшему ученику: «Однажды ты станешь королем римлян», на что Карл ответил: «Но прежде вы станете папой». Оба предсказания исполнились.
Карл сохранял дружеские отношения с папами. В своей имперской канцелярии, которую он значительно расширил, его окружали церковники-советники. Его правой рукой был Эрнст Пардубиц, который, будучи архиепископом Праги, добился поддержки папой своего плана по отделению своей епархии от Майнца и превращению ее в независимое архиепископство. Канцелярия была укомплектована немецкими и чешскими клерками - всего их было сто тридцать восемь. На протяжении пятнадцати лет канцлером у Карла был Иоганн фон Хоэнмаут (иначе Иоганн фон Ноймаркт), который состоял в дружбе и переписке с Петраркой и Кола ди Риенцо и принадлежал к кругу, где были написаны Der Ackermann und der Tod («Смерть и пахарь») и пьеса «Всякий человек». В Германии, где в годы правления Людвига IV возникли и все еще были сильны антипапские течения, Карла IV высмеивали его враги, называя его «пасторским королем» и «мальчиком на побегушках у папы». Карл обладал истинным благочестием трезвого средневекового толка. Он намеревался «добиваться права» - прав, принадлежавших его королевскому дому и империи.
За возвращением Карла в Богемию последовали два «ученических» года в Италии. Он должен был заново выучить свой родной язык, но теперь мог говорить на французском, ломбардском, немецком и латинском языках. Во время отсутствия своего отца он выступал в роли регента в Богемии.
«Мы обнаружили, что это королевство настолько запущено, что во время наших странствий нам не встретился ни один замок, который не был бы заложен, а вместе с ними и все его королевские земли, так что выбора не оставалось: только поселиться в городском доме, как и остальные горожане. Что еще хуже, замок в Праге, заброшенный со времен короля Оттокара, превратился в такие руины, что его невозможно было восстановить. Поэтому за огромные деньги нам пришлось строить новый прекрасный дворец, который видят люди в наши дни».
Карл пригласил в Прагу двух выдающихся архитекторов Матиаса Аррасского, с которым он познакомился в Авиньоне, и Питера Парлера, которому тогда было всего лишь двадцать три года. В годы его правления были построены замок, собор, Карлов мост, Карлсхоф (для августинских канонов; это восьмиугольное здание, построенное по модели собора Карла Великого в Ахене), разные церкви и монастыри. Карлштейн на Влтаве стал «Богемским Эскориалом» - дворцом, посвященным священным предкам короля, и императорской сокровищницей.
Карл IV, король и будущий император, в глубине души ненавидел рыцарский образ жизни. Это неприятие, возможно, следует понимать как неприятие своего отца, характер которого сильно отличался от его собственного. Сам Карл вел простую жизнь и напускал на себя внешнюю помпезность лишь тогда, когда этого требовали интересы государства. Он был нервным, беспокойным человеком, всегда находившимся в движении. Ему всегда нужно было держать что-нибудь в руках, откалывать от дерева щепочки (Джарретт пишет, что в наши дни он, безусловно, стал бы заядлым курильщиком), и он проводил много бессонных ночей за работой и в беспокойстве.
Его девизом было: «Благочестиво следить за тем, чтобы все было правильно». Он хотел добиться примирения между чехами и немцами в Богемии. Он приглашал в Богемию монахов из Хорватии и основал для них монастырь святых Козьмы и Дамиана неподалеку от Вышеграда. Задачей монахов было поддерживать славянское богослужение и письмо глаголицу. В своих хартиях Карл говорит о приятной и благотворной привычке изъясняться на родном языке - благородном языке славян. В 1333-1334 гг. Иоанн Дражич основал в Рауднице на Эльбе дом августинских канонов, предназначенный исключительно для чехов; и это деяние он оправдывает в своей специальной хартии: опыт научил нас, что не бывать добру, когда два народа населяют один и тот же монастырь; у немцев уже достаточно монастырей; чехам плохо живется под немцами; представители других народов, которые осмелятся войти в этот монастырь, должны быть отлучены от церкви. В 1349 г. пражский архиепископ и богемский чех Эрнст Пардубиц убрал пункты, ограничивающие членство монашеской общины одним народом.
Одним из способов преодоления национального барьера было образование. Карл основал реформированный монастырь (всего в годы его правления в Праге было основано двадцать четыре монастыря) и пригласил в Прагу проповедников-реформаторов, таких как австрийский августинец Конрад Вальдхаузер. Одним
