Узнав, что расследование приняло новый оборот, королева успокоилась. Билли Маклахлен забросил наживку, и Хамфрис клюнул. В четверг к ней заглянул удрученный сэр Питер, и ей даже хотелось поздравить его с тем, что он так виртуозно сыграл свою роль, однако до тех пор, пока ей официально не доложат обо всем, следовало изображать неведение.

В воскресенье наконец-то раздался долгожданный телефонный звонок. Они как раз закончили обедать перед последним днем шоу и вручением наград в парке; сэр Саймон сообщил, что начальник МИ-5 и глава столичной полиции просят об аудиенции.

— Как только вы отдохнете, мэм. От торжеств.

— Вы же меня знаете, Саймон. Завтра я встану ни свет ни заря. Хорошие новости?

— Они не сказали, мэм. Но точно новости. Насколько мне известно, задержан один подозреваемый. Однако им бы хотелось самим вам все объяснить.

— Надеюсь, они больше не намерены брать моих слуг под стражу?

— Насколько мне известно, нет.

— Тогда выберите удобное время. А сейчас мне пора, иначе опоздаю на церемонию и не увижу лошадей.

Она спустилась в Хоум-парк и прекрасно провела время. Повсюду, от клуба пони до сборища чемпионов, ее окружали заядлые лошадники — готовые выйти на арену, в безупречно чистых бриджах и блестящих сапогах, и улыбающиеся, заляпанные грязью после выступления. Родители, которым она много лет назад вешала на грудь ленты, привезли на шоу своих детей, и те, в первых твидовых пиджачках, держались в седле неловко, точно персонажи Телвелла[45]. С другой стороны, были здесь и многие звезды, которым вскоре предстоит побороться за олимпийское золото в Рио. Раз уж не получится туда попасть, хорошо, что можно полюбоваться ими погожим днем в саду на фоне величественного замка. А потом началось музыкальное шествие дворцовой кавалерии: как тут удержаться от восторга?

Но все дневные мероприятия меркли по сравнению с вечерней процессией. Некогда в ней участвовали Анна и Эдвард. Они всегда рассказывали ей, как это будет — словно это можно предугадать, — и все равно каждый раз, каждый раз великолепие этого зрелища заставало ее врасплох. Не то что жуткие торжества по случаю ее юбилея (Филип чуть не отдал богу душу после того речного парада).

На замковую арену они с Филипом прибыли в сумерках в шотландской парадной карете со стеклянной крышей. На трибунах собрались шесть тысяч зрителей, еще пять тысяч выстроились вдоль Длинной аллеи и на гигантских экранах наблюдали за происходящим. Ее же саму больше всего интересовали лошади.

Требовалось незаурядное мастерство хореографа, чтобы организовать процессию из девятисот лошадей, причем так, чтобы между их выступлениями не возникало заминки. Дуги Сквайре[46] превзошел сам себя. Разумеется, была тут и королевская кавалерия Омана, несколько недель репетировавшая в Виндзоре, и азербайджанские танцоры, и уникальный заклинатель лошадей, который творил с этими животными настоящие чудеса, и Ширли Бэсси, и Кэтрин Дженкинс, и мисс Миноуг, элегантные, в блестках и стразах, наполнявшие звуком арену. Но больше всего ее растрогало, что Дуги посвятил шоу ее любви к лошадям, причем процессия брала за душу. Хорошо еще, она не из слезливых, иначе сейчас непременно расплакалась бы. Особенно когда на арену вышли Анна с Эдвардом и маленькой Луизой на пони: королева когда-то была такою же и держалась так же невозмутимо.

На обратном пути Филип спросил:

— Этот идиот Хамфрис не звонил? Как продвигается охота на ведьм?

— Звонил недавно.

— Ты вправила ему мозги?

— В некотором смысле.

— Хорошо. Надеюсь, он раскаивается.

Мысли королевы были заняты лошадьми, но она сделала над собой усилие и переключилась на расследование.

— Пока не знаю. Завтра скажу.

— Если он тебя чем-то расстроит, скажи мне. В газетах пишут, у меня есть такие знакомцы, что я запросто сотру его с лица земли.

— Думаю, он как раз относится к таким знакомцам, — мягко возразила королева.

— Чушь. — Филип посмотрел на залитый светом замок.

Она рассмеялась.

На этот раз Гэвин Хамфрис подготовился как следует. Он все спланировал. Он был во всеоружии. Он добился выдающихся результатов. На этот раз он не допустит позорного провала.

Однако он опасался, что королева его не поймет. Видимо, кое-где придется замедлиться и объяснить поподробнее. Он попросил Рави Сингха дать ему знак, если Хамфрис увлечется и не заметит, что королева не успевает за ходом его рассуждений. Дело-то непростое. Масса переплетающихся нитей. Наверное, лучше даже набросать для нее схему. Обычно Хамфрис пользуется для этого ноутбуком с сенсорным экраном, но в Виндзорском замке такое новшество будет выглядеть неуместно. Бумага. Просто и понятно — вот вам еще два “п”.

Он приказал секретарю раздобыть и положить ему в портфель обычной писчей бумаги и на служебном “ягуаре” отбыл в Виндзор.

В понедельник, в половине одиннадцатого утра, королевский конюший проводил их с начальником Лондонской полиции в Дубовую столовую; хозяйка поздоровалась с ними и села на привычное место у окна. Королева казалась жизнерадостной и отдохнувшей; она была в серовато-лиловом костюме и жемчугах. У ног ее дремали две собаки, третья прыгнула на диван и устроилась рядом с ней. В одном углу маячила помощница, девица на шпильках; в другом застыл по стойке смирно конюший в крахмальном мундире с золотым позументом.

Ее величество держалась на удивление бодро, учитывая, что накануне допоздна слушала Ширли Бэсси и наблюдала за выступлениями лошадей. Хамфрис не присутствовал на торжестве, но жена смотрела трансляцию. Члены королевской семьи казались довольными, и лошадей было великое множество. Хамфрис лишь изредка поглядывал на экран: репетировал сегодняшний доклад.

И вот он здесь, и королева предлагает им с комиссаром чай или кофе. Хамфрис попросил кофе со сливками без сахара, они вежливо обсудили процессию, но вскоре Ее величество спросила, как и следовало ожидать:

— Итак, скажите мне, мистер Хамфрис, кто убил мистера Бродского? Нам уже это известно?

Начальник МИ-5 выпрямился, чуть расставил колени — но не широко, как невежи в транспорте, а так, как его учили на занятиях по общению с журналистами.

— Да, мэм, нам уже это известно, — торжественно объявил он, но кто именно убийца, не сказал: до этого он еще дойдет. — Должен признаться, тут не обошлось без вмешательства темных сил.

— Вы уже говорили, — кивнула она. — Путинских сил.

— Не совсем, — ответил он. — Сперва мы сочли убийство Бродского дерзким жестом. А оказалось, все совершенно наоборот: его убили, чтобы сбить нас со следа. И долгое время мы искали не там, где надо.