решениями насущных фермерских проблем. Самое восхитительное в программной инвективе Бека то, что сам он в бытность конструктором Fisher & Paykel зарекомендовал себя непревзойденным и поныне гением мышления строго в рамках прикладного применения национального менталитета «проволоки № 8».

В семнадцатилетнем возрасте, еще в самом начале своего ученичества на заводе, он как раз и увлекся ракетами и ракетными двигателями всерьез. Сняв дом в пригороде Данидина, Питер возвел на заднем дворе опытный ангар – и с тех пор в его жизни начался период, к которому так и просится название «Во все тяжкие». Взяв в библиотеке несколько книг, он принялся читать всё, что пишут о ракетном топливе и конструкции двигателей. Недолго думая, Бек для начала решил построить двигатель, работающий на перекиси водорода, веществе безобидном лишь в водном растворе малой концентрации, а в чистом виде невероятно летучем и гремучем. Дни его с тех пор были заняты посудомоечными машинами, а ночи – взрывчатыми веществами.

Концентрация перекиси водорода, которую продают в аптеке, – 3 %. Для использования в нужных Беку целях ему нужно было исхитриться довести концентрацию до (все-в-укрытие!) 90 %. Поиски показали, что 50-процентный водный раствор перекиси водорода для начала можно получить… со склада местного химзавода «по предоплате с доставкой по адресу заказчика специалистом». Заказав доставку на вечер, Бек сгорал от нетерпения. «Помню, никак не мог дождаться конца рабочего дня, – рассказывал он. – Знал, что перекись уже доставлена и ждет у двери. Был прекрасный солнечный день, и я поехал прямо домой». Припарковавшись и выйдя из-за угла своего дома, он сразу увидел пятигаллонный жбан перекиси водорода на крыльце. Вот только выглядел он как-то стремно.

Обещанный службой доставки «специалист» явно назывался так по недоразумению: он выбрал емкость из пластика, не стойкого к воздействию концентрированной перекиси водорода. Жбан на глазах из цилиндрического превращался в сферический и шипел, испуская кислород. «Я присел на ступени крыльца и задумался: „Что делать-то теперь?“ – вспоминал Бек. – Он стоит прямой перед дверным проемом, и нужно как-то протиснуться мимо него внутрь за защитным снаряжением, прежде чем его трогать. Мне это кое-как удалось, а затем я подполз к нему и стравил часть газа. Тогда я впервые осознал, что всё это гораздо серьезнее, чем я думал».

Стравив кислород, Бек заволок бочонок в свободную спальню. Там у него стоял заранее построенный барботажный колоночный реактор, на котором он собирался опытным путем отработать технологию дистилляции перекиси водорода. Однажды утром Бек проснулся с головой, звенящей от паров, просочившихся из его безумной надомной лаборатории, и понял, что ее пора перебазировать в сарай во дворе. Но и там, конечно, требования правил техники безопасности у него были соблюдены весьма условно.

С концентрированной перекисью водорода вообще-то положено работать в костюме химзащиты. Ведь это столь мощный окислитель, что он сжигает любую органику. Кожу человека, к примеру, концентрированная перекись тут же превращает в белые струпья и принимается за мясо, заставляя корчиться и орать от адской боли. Однако, пребывая, как всякий тинейджер, в убеждении, что правила техники безопасности, как и законы жизни и смерти в целом, писаны не для него, Бек ограничился сварочным шлемом, огнеупорным комбинезоном и обмоткой из мусорных пакетов на кистях рук[82]. Время от времени перекись таки добиралась до ткани одежды Бека, и та спонтанно вспыхивала. «Внешне сарай, конечно, походил на обычный дворовый, но лишь отчасти, поскольку всё-таки видно было, что это какой-то чокнутый сарай, – сказал Бек. – В нем круглые сутки горел свет, шумел компрессор, шипели и пыхтели всякие краны и клапаны, пока я перегонял раствор и получал дистиллированную перекись».

Бек продолжил эксперименты и даже построил раннюю версию ракетного двигателя под это свое самогонное топливо[83]. В итоге он, однако, решил отказаться от этой затеи в пользу какого-нибудь более безопасного подхода. «До сих пор доводится иногда видеть людей, всерьез обсуждающих перспективы дешевых ракет на перекиси водорода, но я лишь качаю головой, – заметил он. – Я рад, что получил тот опыт и забраковал эту идею. Внешне всё вроде бы мило и просто, но на самом деле – жуткая дрянь. Я это исследование прекратил. Очень опасная штука[84].

Отказавшись от перекиси водорода, Бек, однако, продолжил эксперименты с другими видами ракетного топлива, приступив параллельно к проработке возможных вариантов конструкции собственно ракетных двигателей. Хотя он по-прежнему часто засиживался допоздна на заводе Fisher & Paykel под предлогом завершения корпоративных проектов, наполнение его бессонных ночей там всё чаще сводилось к использованию уникальных высокоточных станков для изготовления деталей для собственных побочных проектов. В заводоуправлении об этом знали чуть ли не все, но никто ему палки в колеса не вставлял, а кое-кто даже оказывал посильную помощь. Однажды, скажем, Бек спросил у начальника отдела снабжения Fisher & Paykel, в какую сумму ему обойдется большой алюминиевый слиток из тех, что лежат штабелями на заводском складе. Тот ответил, что с радостью уступит его по закупочной цене около двух тысяч долларов, на что Бек лишь развел руками: стажеру не по карману. «Сказал ему, что придется искать обходные пути реализации проекта, а через пару дней волшебным образом обнаружил искомый алюминиевый брус прямо у себя на рабочем столе», – вспоминает он.

Все остальные работы Бек, однако, по-прежнему проводил в сарае у себя во дворе. Дом его стоял на высоком восточном берегу речки Каикораи в крайнем ряду жилых домов, а по ту сторону речки простирались на запад бескрайние зеленые просторы, но, увы, тоже холмистые. Поэтому после того, как Бек приступил к ночным испытаниям своих первых ракетных двигателей, оглушительный грохот разносился гулким эхом по всей долине Каикораи, так что собаки попеременно то выли, то заходились истошным лаем, а соседи высыпали на улицу в чем придется, чтобы выяснить, что происходит и есть ли смысл снова ложиться спать. «Просто поразительно, что никто ко мне с этим даже ни разу в дверь не постучался, – говорит Бек. – На слух, верно, походило на раскаты невесть какого грома над всем бушем, но источника никто определить не мог, так мне всё и сходило с рук. Не уверен, что в наши дни сошло бы».

В поисках путей совершенствования своих ракетостроительных технологий Питер Бек перерывал всё – от классического труда «Элементы ракетных двигателей» Джорджа П. Саттона и Оскара Библарца[85] до свежих научных статей и щедрых ссылок НАСА на рассекреченные материалы и документацию в интернете. Чем больше Бек читал и экспериментировал, тем больше убеждался, что ему действительно под силу чего-то достичь на ниве