блок вошли не только азороссы и (несколько неожиданно) многие монархисты, но и исламские партии и движения, успевшие к тому времени организационно оформиться; их набралось четыре. В результате — во втором генеральском правительстве премьером оказался татарин, что воспринималось скорее как лозунг, чем как шаг в определенном направлении. Вы понимаете, конечно, что нас, интернационалистов, волновала здесь не проблема русского или нерусского главы правительства. Оказалось, однако, что не принимать это во внимание означало недооценивать проблему…»

В этом Изгонов был прав. Потому что если окинуть взглядом всю картину мира той поры, а не одной лишь России, то окажется, что смена приоритетов и авторитетов происходила практическими на всех других континентах.

В те годы уже явственно просматривались первые признаки серьезной политико-экономической стагнации всесильных Штатов, чья мощь была, несомненно, огромной — но вовсе не беспредельной. Стремление установить контроль над всей мировой нефтью и путями ее транспортировки во многом осталось лишь желанием; местами пришлось даже уступать, чтобы избежать новых гражданских войн, приводивших лишь к усилению антиамериканских настроений во всем мире. Экономика США начала давать сбои, когда так и не удалось найти компромисса с Японией и, следовательно, всем Тихоокеанским блоком. Это немедленно сказалось и на поведении Европы, традиционно считавшейся покорной; однако Старый Свет пережил уже столько всего, что неизбежно выработал в своей крови необходимые антитела — и Америка это почувствовала. Начались лихорадочные поиски новых союзников.

Такой реальный союзник на планете был лишь один: мир ислама. Но даже не самым дальновидным политикам в Вашингтоне было ясно, что и тогда мир ислама вряд ли пошел бы с ними на сближение: слишком сильна была историческая традиция противостояния. Сообразив это, власть имущие в Штатах разыграли единственного козыря, какой имелся у них в этой игре, — афроамериканцев, в большинстве своем исповедовавших мусульманство. Чтобы карта сыграла, надо было демонстративно избрать президентом черного магометанина. Но консервативные круги слишком сопротивлялись этому.

Американскому обществу, чтобы сохранить спокойствие, оставалось одно лишь: самоизолироваться. Так и случилось, и новый президент — белый, конечно — выбросил именно этот лозунг, что успокоило общество, но лишь на короткий срок.

А остальной мир продолжал жить и развиваться независимо от того, что происходило в Соединенных Штатах. Ислам, легко воспринимаемый и бедными, и богатыми, динамичный и нередко фанатичный, быстро распространялся в Африке и в Юго-Восточной Азии. Исламские миссионеры зачастили в Китай, и не без успеха. Пекин даже стал терпимо относиться к сепаратистскому движению в мусульманском Восточном Туркестане, возникшем еще в двадцатом веке. На Олимпийских играх-2004 в Кейптауне многочисленная китайская делегация даже выставляла напоказ свои дружеские отношения со спортсменами мусульманских стран — но то была, разумеется, лишь вершина айсберга…

…Размышляя так, я пропустил мимо ушей солидную часть изгоновского текста, а когда хотел снова вслушаться, мне помешал кто-то, опустившийся на стул рядом со мной; стул этот еще минуту назад был занят, но вдруг освободился, как по заказу. Я совладал с собой и даже не повернул головы, когда прямо в ухо мне едва слышно прошептали:

— «Реан» — доктору. В центре все в порядке. Смена произошла.

Предупреждение оказалось полезным. Яичко было гусиным. Извлечено целым и сварено.

Я лишь поднял брови, продолжая смотреть на докладчика, но совершенно перестав слышать его. Присевший рядом правильно истолковал этот знак удивления — ко мне следовало обращаться по рации — горошина с самого утра лежала у меня в ухе, — но никак не путем личного контакта. Он так же шепотом пояснил:

— Сильные помехи: театр заэкранирован, сигнал не доходит.

Я чуть кивнул; это было разрешением продолжать информацию.

— Вас просят до события разобраться со списком. Непременно до начала.

Второе: интересующий вас не найден. Продолжать поиски?

Тем же движением головы я выразил согласие. Курьер исчез, и можно было вновь обратиться к докладу.

Продолжал повсеместно расти терроризм. Чаще всего к нему прибегали наркодельцы. Но не только они! — вещал Изгонов. — Для первого деценния двадцать первого века угроза мировой войны, спровоцированной терроризмом, вовсе не была пустым звуком, напротив. Европа изо всех сил искала союзников, и кое-кто там уже заговорил о каких-то уступках России, в частности об очередной отсрочке выплаты процентов по кредитам.

Были даже начаты переговоры — но без ощутимого успеха. Похоже, в те дни в России стали потихоньку рассчитывать уже на другие вливания. Кстати, если уж о том пошла речь, в Москве, Питере, Новосибирске к тому времени появились отделения банков, о которых еще недавно никто и не слышал.

Банки были не российскими, имелись подозрения, что при их посредстве осуществляется финансирование крупных террористических организаций. И деньги на это шли прежде всего — откуда? С Востока, разумеется…

Товарищи! Попрошу тишины! Господа! Так невозможно!.."

Этот крик был исторгнут из самых глубин изго-новской души, чтобы остановить залп выкриков из зала, который обрушился на докладчика после этого его заявления:

"— Это не доказано! — Клевета, клевета!.. — Вы оскорбляете честных банкиров! — А кто обучал и снабжал террористов, если не ваши политические предки, когда они еще находились у власти?!.

— Тише, господа! Ясно, что он врет, но дадим ему договорить! Он уже саморазоблачается, разве не понятно?.."

На самом деле в вопросе взаимоотношений банков и террористов до сих пор оставалось много загадок.

В целом уже в первом деценнии этого века в России возникли и стали уже определенным образом проявляться пусть еще и не вполне четкие идеи относительно развития страны в ближайшие десятилетия. Изгонов пытался доказать, что их развитию надо положить предел. Мы же полагали иначе.

Нам было совершенно ясно, что при сохранении прежнего положения вещей у России оставался только один путь: с воспоминаниями о былом мировом величии отправляться в лагерь поставщиков сырья и рабочей силы во все отрасли — от фундаментальной науки до укладки асфальта…

…Тут размышления мои снова прервались, потому что недолго пустовавшее место рядом со мной снова оказалось занятым. Вначале я уловил целый комплекс ароматов преуспевающего мужчины: горьковатый запах дорогого лосьона, чуть приторный — дезодоранта, привычный — хорошего табака и вызывающий легкую ностальгию коньячный букет. Все это прекрасно монтировалось с давно знакомым образом несостоявшегося адмирала Игоря Седова.

— Привет четвертой власти, — проговорил он в полный голос, не обращая внимания на слушавших доклад соседей. — Так и думал, что ты где-нибудь здесь тусуешься. У тебя уши не вянут от его болтовни?

— Ну почему же, — сказал я. — Интересно ведь, в каком гробу он собирается похоронить идею монархии.

— Да плевать ему на монархию, на деле они всего лишь против ислама.

Потому что Изгонов пытался как-то договориться с