– Нет, Ниара, – певучий голос принцессы Мирен прозвучал мягко, но строго. – Вереск не будет сейчас вставать только ради того, чтобы ты разглядела как следует его ноги. Угомонись, дитя и сосредоточься на своей тарелке.

Юная Ниа вспыхнула и смущенно опустила глаза, хотя вроде бы ничего особенного сказано не было. Из всех девочек Тодрика она была самой младшей, самой нежной и балованной, ей многое позволялось... Дарея, которой не так давно исполнилось четырнадцать, посмотрела на сестру с ухмылкой и что-то прошептала ей на ухо, после чего Ниара вовсе залилась густой краской и отвернулась.

Король взирал на всю эту суету за столом с легкой улыбкой на лице. Сам он редко встревал в семейные разговоры, которые чаще всего сводились к перепалкам между девочками, их восторженным рассказам и замечаниям принцессы Мирен. Айна поймала его взгляд, который неизменно оставался серьезным, и поняла, что Руальд хоть и делает вид, будто слушает всю эту забавную болтовню, на самом деле глубоко погружен в свои мысли. Сидевший рядом с ним принц Тодрик прекрасно это чувствовал и даже не пытался заговаривать с братом о чем-то более серьезном, чем вкус вина и мяса.

Айне нравится этот человек, обладавший безупречными манерами и чертами лица до крайности мало походящими на черты двух его братьев. Ходили слухи, будто принц Тодрик – вовсе не сын короля Берна, но за их распространение Руальд мог покарать так строго, что лишний раз никому не хотелось перемывать косточки бывшему наследнику престола. Благодаря архивным записям Айна знала, что много лет назад Тодрик был уличен в измене, но помилован, после чего по собственной воле отказался от любых притязаний на трон. Дети его имели право фигурировать в очереди наследования, но сам он навсегда закрыл для себя эту дверь.

– Но мне не-е-трудно, – услышала Айна голос Вереска. – Если Ее Вы-ысочеству так будет угодно, я могу встать...

Он лгал, конечно – ему было трудно, хотя весь минувший день мальчишка только тем и занимался, что заново учился совершать самые простые действия, такие как сесть или встать.

– Ее Высочеству вовсе не угодно, – отрезала мать Ниары, и Айна тихо, очень тихо рассмеялась, пряча лицо за высоким кубком.

– Я так рада, – призналась она Патрику. – Так рада за него... Он словно светится сегодня.

– Ну, тут бы любой засветился на его месте, – принц улыбнулся ей в ответ, но за этой его улыбкой тоже скрывались какие-то совсем другие, серьезные мысли.

«Что-то не так», – поняла Айна и внутри у нее плеснулась тревога. Все так же звучали веселые голоса за столом, светило в окна яркое летнее солнце, не готовое еще завалиться за горизонт, но Айне вдруг показалось, что в столовой уже воцарились глухие сумерки.

«Глупости! – попыталась она вразумить саму себя. – Ну что могло такого случиться? Просто у короля и его брата всегда полно хлопот. Это же не за себя одного отвечать – за целое королевство».

– Говорят, задули ветра с северо-запада, – сказал Тодрик, отпив вина и аккуратно поставив кубок на стол. – Думаю, в этом году будет славная торговля с Нортом.

– Почему, папа? – быстро спросила Ниа, даже не глядя больше в сторону Вереска.

– Это хорошие ветра, чтобы гнать корабли с севера к югу.

– А... вот как... – принцесса задумалась о чем-то. – Я бы тоже хотела поехать на юг. Ну, вернее поплыть... на корабле!

– Корабли ходят, милая, – поправил ее Руальд. – И что же ты хочешь увидеть на юге? Разве тебе мало было последнего путешествия в Феррестре?

– Мало, конечно же! – не задумываясь ответила девочка. – Там так красиво...

– Сейчас в Феррестре очень жарко, – сказала вдруг Шуна. – Не всякому по вкусу такая жара...

Сказала и снова уставилась в свою тарелку, словно испугалась своей смелости говорить за этим столом наравне со всеми.

– Верно подмечено, – поддержала ее принцесса Мирен. – К тому же мы и в самом деле не можем совершать подобные путешествия каждые полгода.

Краем глаза Айна увидела, как по лицу Патрика скользнула тень грусти. Вот уж кто больше всех хотел бы отправиться на юг... Быть может, в Феррестре летом и не особенно хорошо, зато в Янтарном Утесе уж точно прекрасно.

«Ему давно пора домой, – подумала она. – Ведь нападения с Запада уже никто не ждет, почти всех детей удалось найти, Фарр и Лиан вполне способны будут управиться с ними... когда вернутся. Он просто ждет их возвращения? Или есть еще что-то, чего я не знаю? Что-то, что держит его здесь?»

Айна и сама вдруг ужасно захотела назад... туда, где столько лет ее сердце находило радость и покой. Увы, она слишком хорошо понимала, что для нее самой Янтарный Утес – уже перевернутая страница.

Между тем, разговор за столом утек в новое русло – теперь все обсуждали слишком жаркое лето и возможность спрятаться от зноя в Лебедином дворце. Айна подумала, что это неплохая идея и посмотрела на Шуну, пытаясь понять, о чем та думает.

Забыв про все правила этикета, Шуна сидела, подперев лицо обеими руками и смотрела куда-то вдаль. Айна могла бы поклясться, что в зеленых глазах степной девчонки отражаются синие морские волны, паруса и соленые брызги на бортах стремительного корабля.

Из всех, присутствующих в этой комнате, именно Шуна была тем человеком, чье сердце рвалось на юг сильнее всего. Еда на ее тарелке осталась совершенно нетронутой, когда она вдруг встала и, быстро простившись, покинула Малую столовую.

4

С тех пор, как Фарр и Лиан оставили дворец, а Шуна стала просыпаться по ночам от кошмаров, Айна решила, что не стоит оставлять подругу наедине с ее дурными снами и страхами. Они спали в обнимку, как две кошки в корзине, защищая друг друга от одиночества, печалей и тревог.

Но в этот вечер, вернувшись из столовой Айна не застала Шуну в Королевских покоях. Тревожиться из-за этого она не стала – мало ли какие дела могут у степной девчонки? Чтобы не скучать, сама она занялась вышивкой на детской рубашонке: Айне по-прежнему доставляли радость эти простые действия руками, когда не нужно думать ни о чем серьезном, только следить за шириной стежка да вовремя менять нитку в иголке. Но время шло... Вот уже вечерние крики стрижей сменились тихим стрекотом сверчков и шелестом крыльев летучих мышей в густых сумерках, а Шуна все не возвращалась.

«Ну не могла же она в самом-то деле сбежать», – удрученно подумала Айна. И тут же осознала, что ей нужно немедленно удостовериться в своей правоте. Проще всего было бы послать служанку в покои «госпожи Шуны», но, если подруга действительно задумала покинуть дворец, служанка это едва ли сумеет понять.

Ей следовало самой наведаться в комнату, которую степная девчонка делила с Лианом.

«Слишком много беспокойных мыслей для одного вечера, – укоряла себя Айна, шагая туда. – Не дело это, когда всюду мерещатся проблемы... Этак мне скоро самой придется пить успокоительные отвары. Наверняка Шуна просто заглянула к себе да и уснула там невзначай. А я тут раскудахталась на ровном месте».