Шрифт:
Закладка:
Стало обидно. Она же хотела узнать об этом омоложении больше и сотворить его для деда с бабушкой. А что теперь?
Нельзя сдаваться! Надо защищаться!
Анха попятилась, начиная мысленно проговаривать заклинание экстренного насыщения воздухом мозга противника. Родной источник собирался вложить в формулу максимальное количество энергии, чтобы наверняка дезориентировать мага, даже будь он обвешан амулетами защиты, а потом Анха накидает на этого Дана ворох коротких мелких заклинаний, которые окончательно перегрузят его мозг.
— Хитрая Лунная, — удовлетворённо бросил мужчина и быстро шагнув к ней, впечатал в лоб жезлом.
Она вновь как рыба раскрыла рот в крике, боль прошила всё тело. Голоса не было, и на автомате отбарабаненное заклинание малого исцеления не помогло. Источник не услышал в этот раз её и не откликнулся.
Анха вцепилась в руку мужчины, чтобы отодрать его от себя. Не успела обрадоваться освобождению, как он всё тем же жезлом ударил её в грудь. Там запекло, и Анху даже выгнуло от боли. Она ещё пыталась бороться, но мужчина без труда коснулся жгучей силой низа живота, потом ступней и только тогда оставил её в покое.
Лунную княжну замутило, а её тело неконтролируемо затрясло. Она то наполнялась энергией сверх всякой меры, то чувствовала боль, потом опустошение и с трудом могла сделать вдох от бессилия. Краем глаз она видела открывающуюся дверь и слышала:
— Старик преодолел чары сна. Пришлось с ним разобраться.
— Он тебя видел?
— Если и видел, то не опознал, и в любом случае больше ничего никому не скажет.
— Надеюсь, не убили? Нам нужны подозреваемые, а не скандал.
— Полный паралич, а как там дальше...
— Уходим, — недовольно рыкнул мучитель Анхи.
— А с этой что?
— Запечатал.
— Надо чтобы она какое-то время протянула, а смерть не привлекла внимания.
— Протянет и не привлечет. У неё ещё не сформирован внутренний магический круг. Она сидела на прямой подпитке от источника, надеясь стать самым сильным магом Империи, — хмыкнул Дан. — Так что изрядно помучается, прежде чем…
— Хорошо. Где держать будем?
— Куда обычно возим — не повезём. Ищейки рыпаются, а те, кто с нами — зарываются. Скинем в караван с преступницами, идущим на заставу. Там с бабами дефицит, так что, если от печатей не сдохнет, так от того, что затрахают.
Тот, что спрашивал, согласно кивнул. Прочитал какое-то заклинание, достал пузырёк и стал опрыскивать спальню. Анха ничего этого уже не видела. Её тело не выдержало и погрузило сознание в небытие.
Часть 2.
Глава 1. Другая жизнь
Их вели по тракту уже второй месяц. Империя огромна, а они её ножками меряют. Многое повидали, многое испытали. Сначала были слёзы, неприятие случившегося и злость на тех, кто был рядом и не помог, потом пришло смирение и страх перед будущим.
А люди… люди везде есть. Есть всякие, и есть люди, которые стоят возле дороги и суют еду в руки. Это странно, потому что сострадают преступницам, а не тем, кто их конвоирует. Как жаль, что такие люди не встречались осужденным раньше. Если бы они были рядом тогда, когда это было остро необходимо, то многим женщинам не пришлось бы пылить по дорогам сейчас.
— Маха, опять думу думаешь? — раздался весёлый голос Пашки.
Маха укоризненно посмотрела на Пашку. До чего же дурна девка! Орёт, недобрые взгляды привлекает, а скоро остановка и опять стражи уму - разуму учить её будут. Пожалела бы дурищу, да слишком Пашка дерзкая, непредсказуемая и отчаянная. А всё же не такая пропащая, как Ланка. Красивая, стерва, но до чего же недобрый у неё глаз! Даже удивительно, как такая змеища попалась в руки ищеек и получила по заслугам! А то, что по заслугам, так в этом Маха не сомневалась.
Довольно молодая ещё женщина ничего не ответила неугомонной Пашке, взяла кувшин, смочила тряпку и протёрла лицо вверенной ей на попечение болезной. Эту изуродованную девочку - подростка недавно подкинули клановые маги. Прилетели, окаянные, всех положили на землю и велели не смотреть, пока они общались со старшим каравана.
А потом Маха увидела на телеге новенькую, совсем девочку. Вроде фигурка у неё уже оформилась, да только разве можно такую тоненькую, беленькую, как фарфоровые чашечки на витрине в богатом квартале, включить в караван женщин, которых везут на потребу мужикам?
У девчушечки этой ручки, ножки, как веточки… и избита, изуродована так, что многие боятся касаться её. На голове волос нет и кожа облезает, но страшнее всего выглядят выжженные печати на её лбу и теле. Вот где жуть! Выжгли по живому, как не каждому матёрому убийце клейма выжигают!
Сначала все так и думали: страшную душегубицу подкинули, но въедливой Пашке один из стражей обмолвился, что это маги шалят. В старину, мол, так запечатывали одарённых детей врагов своих, чтобы мучились от разрывающей их силы и умирали потешно.
И правда, мучается девочка. Вскоре все в караване увидели, что несчастная на рассвете вспыхивает серебристо-сиреневым цветом. Красиво и страшно. Сила рвётся из неё, приподнимает тело на телеге и держит, как сказочную царевишну в прозрачном гробу, а потом выгибает — и самая жуть, что все видят, как кричит страдалица, надрывается, а звука нет. Немая.
— Маха! — опять позвала Пашка, но осеклась под тяжёлым взглядом возницы. А он повернулся, и с недовольством посмотрел на лежащую девочку, потом на сидящую рядом с ней Маху:
— Чего ты с ней возишься?
Женщина посмотрела на него, но отвечать не стала. Вознице скучно. Опять будет зудеть, что империи денег девать некуда, раз везут баб на край земли. Вот раздали бы блудных воровок честным людям в хозяйство, уж они бы нашли им применение.
— Все равно эта, — возница глазами показал на девчонку, — не жилец, да и стражи уже на неё поглядывают. Похоть им совесть заменила. Интересно им, видите ли, попробовать беленькую и чистенькую девку, хоть и уродку. Я бы не позарился, мала слишком, да тонка, а им, вишь, любопытно.
Маха осуждающе покачала головой, но что ей сказать на это?
— Хорошая ты баба, — неожиданно выдал возница, — жалостливая.
Маха молчала. Да, она дура жалостливая,
