— Да, конечно. А вы не видите? Ой, простите! — Анха вспомнила, что одарённые не любят делиться информацией о себе, а магию все видят, но по-разному. Это она узнала в первые дни своей учебы.

— Какими вы видите потоки магии?

Анха почувствовала себя неловко, потому что защитник спрашивал не дружески, а так, как будто она подозреваемая и к тому же при свидетелях.

— Миха! — одёрнул его принц, а Великий князь Остров многозначительно протянул: — Да-а-а.

Получилась странная заминка. Княжна Елена Острова взяла под локоть его высочество, собираясь последовать наказу деда, но тот выдернул локоть, и Анхе показалось, что с его уст чуть не сорвалось: «Надоела!»

Елена пыхнула магией и по её пепельным волосам пробежались серебристые искорки. Это было красиво. Миндалевидные глаза княжеской внучки потемнели, черты лица заострились, но это тоже было красиво. Девушка походила на валькирию. Воздух вокруг неё заискрил.

— Ленка! — грозно рявкнул Великий князь — и девушка сдулась.

Волосы потеряли блеск и на краткий миг превратились в седые пакли, глаза сузились в щёлочки, а лицо перекосило от гнева и ненависти, которая предназначалась княжне Луневой. Принц даже прикрыл её собою, недвусмысленно гневаясь на свою атакующую.

Оставаться в чудесном саду уже точно никто не хотел. Его высочество проводил Анху до анфилады и попрощался. Задумчивого защитника задержал Великий князь, а пышущая злобой Елена следовала за его высочеством, и как только он остался один, встала с ним рядом.

Анха не видела, куда они пошли, но какая разница? Она почувствовала усталость и, попросив слугу предупредить графа Федоровского о том, что будет ждать его внизу, чтобы лететь домой, окольными путями пошла к выходу.

Глава 18. Последствия праздника

— Вы заинтересовали принца, — сидя в кресле и держа в руке бокал с вином, заметил граф Федоровский.

— Наша девочка очень сильно заинтересовала принца и к этому благосклонно отнеслась императрица, — уточнила его жена. — Я тут вспомнила, что ходили слухи о том, что дар Лунных созвучен менталистам, и если их объединить, то дети…

— Татия! — оборвал её Алексис. — Дар менталистов созвучен с целителями, природниками, водными, защитниками и… — граф раздражённо махнул рукой и Анха поняла, что деду вовсе не нравится оказанное ей внимание принцем.

Татия обиженно поджала губы, и дед сразу покаялся:

— Прости, дорогая! Я тоже горжусь нашей девочкой и знаю, что привлечь внимание искушённого юноши непросто, но надо ли нам это? Я видел, как всполошились великосветские кланы, когда его высочество пригласил Анху танцевать, а чего нам будут стоить злобные взгляды Островой Елены?

Графиня побледнела и с тревогой смотрела на растерянную внучку. Её сиятельство увлеклась, поддалась чистым эмоциям любимой Нюточки и забыла, что бал — это не только блеск, улыбки, ожидания чуда, место зарождения симпатий, но и площадка для утверждения силы рода, где методы не имеют значения.

Забыла! Слишком давно не была при дворе, не жила в столице, а в провинции люди честнее, проще и не возводят культ фальшивым улыбкам. Там всё ещё придерживаются правил и не примут пищи в доме врага, не…

— Нам срочно нужен воевода! — объявил граф. — Завтра же напишу всем своим знакомым.

— Алексис, сначала надо заказать гербовую бумагу главы рода Лунных, чтобы рассылать письма на ней. Пусть видят, что статус внучки подтверждён.

— Я уже заказал, — признался старик. — У меня не было ни единого сомнения, что наша княжна справится.

Анха не удержалась, подошла к деду и, устроившись на ковре возле его ног, взяла стариковскую ладонь и благодарно прижала к своей щеке.

— Спасибо вам за всё, — сказала ему и перевела взгляд на бабушку, чтобы та понимала, что и её благодарит.

Федоровские очень много для неё сделали: благодаря им она шаг за шагом вливалась в этот мир, разбиралась в устройстве, училась ответственности за других, воспитывала в себе первенство духа над простейшими потребностями. На выковку характера требовалось время, и Алексис с Татией ей его подарили, направляя, подстраховывая, защищая от того, с чем она не готова была справиться.

Реальный возраст иного мира позволил Анхе принять заботу и обучение намного осознанней, чем это сделала бы настоящая княжна. Правда, будь иномирянка гораздо старше, то, скорее всего, многое посчитала бы наивным, а над чем-то цинично посмеялась бы; но до попадания в этот мир её сердце не было разбито предательством или подлостью, а разум не был развращён вертлявой демагогией или придавлен вызывающим тоску житейским багажом, скептицизмом или потерей веры в хорошее.

— Я спать, пожалуй, — сообщила Анха, поднимаясь с ковра.

— Спокойной ночи, — пожелали ей Федоровские.

Они ещё немного побыли вдвоём, стараясь мысленно предусмотреть последствия внимания наследника к внучке, но вскоре усталость взяла своё.

Слуги уже давно ушли в свой дом, поэтому Татия сама отнесла грязную посуду на кухню. Алексис включил магическую охрану дома и подумал о том, что надо привезти сюда хотя бы пса. Он всяко поумнее будет тех сторожей, что стоят у ворот, и его не обманешь, как стандартную магическую защиту. Прав Песочный обзывая современных артефакторов ремесленниками. Их защита задержит только простолюдинов!

Граф на всякий случай вышел в сад и прислушался. Ему было неспокойно. Империя ценна тем, что она ставит превыше всего закон, иначе не объединить столько разных кланов в одно целое, но кажется, это было верно вне столицы. Здесь же знать шепталась о случающихся клановых склоках, в которых проливалась кровь рядовых магов; о свершающейся мести над пошедшими против Империи иерархах; о расправах над неугодными обывателями… Алексису показалось, что возвращаются доимперские времена, а он, дурак, засиделся в глубинке и расслабился. Вроде уже жизнь позади и опыт немалый за плечами, но отвык спать с боевыми артефактами в руках, забыл, каково это — держать родовое заклинание в боеготовности...

Но в данный момент ничего не поправишь, а значит, надо идти спать, чтобы завтра включиться в столичную жизнь полностью и не попасть впросак.

Анха спросонья ничего не поняла. Больно ударилась локтем о пол, да ещё голову дёрнуло так, что в шее хрустнуло… не просто дёрнуло, а кто-то резко тянул за заплетённую на ночь косу.

Ничего не понимая, она попыталась ухватить ту жестокую руку, что невыносимо больно тянула за волосы, но получила удар в бок. Сначала показалось, что тычок можно перетерпеть, но тот, кто бил, видимо, знал болевые точки, и