– Верую?

– Вы многое видели, многое пережили. После такого нельзя не уверовать.

– Простите, мы знакомы? – Маклин лихорадочно копался в памяти, пытаясь сообразить, не встречал ли он старика, скажем, у бабушки в гостях.

– Вряд ли, вряд ли. Но Мэри мне о вас рассказывала. Ну и конечно, я читал книгу Джо Далглиш.

Маклин застыл на месте с сахарницей в руках:

– Что вам от меня нужно?

Отец Энтон наконец-то расстегнул пальто, сунул руку за отворот и вытащил пачку бумаг. На первой странице стояло название престижного эдинбургского аукциона, ниже значилось: «Распродажа коллекции антикварных книг – предварительная информация». Из пачки торчали многочисленные закладки.

– Я познакомился с Дональдом Андерсоном в 1970 году, – сообщил он. – Андерсон оставил Эдинбург, чтобы присоединиться к нашей общине. Он казался приятным человеком, спокойным, рассудительным, весьма умным. Мы были ему рады, несмотря на сравнительно молодой возраст.

Маклин не без сомнения взглянул на человека напротив. На вид семьдесят с чем-то, но это означает, что он немногим старше Андерсона.

– Наш монастырь был совсем невелик, – продолжал Энтон. – Поэтому он не привлекал особого внимания, что, собственно, только к лучшему. После пожара от него мало что осталось – но это я забегаю вперед. Скажите, вам доводилось слышать про орден Святого Германа?

– Секта отшельников? – предположил Маклин, вспомнив о группе Herman’s Hermits.

Отец Энтон улыбнулся шутке:

– Ничего удивительного. Вы считаете себя неверующим, а про нас и среди верующих-то мало кто знает. Наш орден невелик, а его местоположение всегда было скрыто от посторонних глаз. Время от времени в наши ряды вступали новые члены, но мы никогда не объявляли ничего похожего на набор. Наше служение не должно было привлекать излишнего внимания.

– Ваше служение? Я всегда думал, что задача таких, как вы, – нести слово Божие в массы. – Маклин подтянул к себе лежащий на столе каталог и раскрыл на первой закладке. Лот 42, иллюстрированный средневековый бестиарий. – И при чем здесь эти книги?

– Закладками, инспектор, помечены книги, которые Дональд Андерсон похитил из монастыря, когда он двадцать пять лет назад сгорел дотла. У нас была огромная библиотека, вероятно самая большая коллекция раннехристианской литературы после Ватикана. Единственное служение нашего ордена заключалось в том, чтобы хранить эти книги. Когда они погибли в огне, те из нас, кто выжил, утратили цель. И мы разошлись в разные стороны. Разъехались по миру, чтобы, как вы и сказали, нести слово Христово во искупление своих грехов.

– Но не Андерсон, который вернулся в Эдинбург, открыл книжную лавку и стал убивать женщин. Что не слишком-то благочестиво.

Отец Энтон вздохнул.

– Я очень хорошо относился к Дональду, много лет считал его своим другом. Я должен был заметить в нем перемену, должен был понять, что произошло. Он и сам не хуже остальных представлял себе опасность. Но помыслы его были чисты, потому-то труд и возложили на него.

– Какой еще труд? Что вы ему такое поручили? Вы сказали, что он украл у вас книги? Так, может быть, это он и монастырь поджег? – Маклин чуть было не сорвался на крик. Только такой беседы ему сейчас и не хватало! Особенно после всего, что произошло за последние сутки.

Отец Энтон ответил не сразу, и Маклин позволил ему помучиться под грузом вопросов. Вообще-то, такой прием неплохо срабатывает с мелкими уголовниками, но на пожилого монаха, пусть и бывшего, он подействовал не так успешно.

– Мне нелегко продолжать, – наконец сказал отец Энтон. – Я поклялся хранить этот секрет. Дал обет перед Господом. Через такое непросто переступить.

– Если вам будет легче, я обещаю никому больше не рассказывать, разве что в случае крайней необходимости. – Маклин сам удивился готовности, с которой ни с того ни с сего пришел на помощь.

– Поймите меня правильно, инспектор. Среди книг, таких, как в этом каталоге, попадаются редкие экземпляры удивительной красоты. В них заключено вдохновение монахов, вручную записывавших эти книги много веков назад. На некоторые из них ушли десятилетия. Каждая была делом всей жизни своего создателя. Это особенные книги, они способны побуждать людей к великим свершениям. Но есть и другие книги, – продолжал отец Энтон, – и они воздействуют на тех, кто их читает, более непосредственно. Дело не в том, что в них сказано, вернее, не в буквальном значении слов. За неимением другого термина, я назвал бы их магическими. Я не имею в виду, что в этих книгах содержатся заклинания. Сами эти книги и есть заклинания.

Маклин чувствовал, к чему клонит старый монах, сознание уже достроило логическую цепочку, и в нем начал закипать гнев. Но что-то в голосе старика, в выражении лица, не позволяло гневу прорваться наружу.

– Одной из таких книг и была «Либер Аниморум», – сказал Энтон. – «Книга душ». Наша величайшая ценность – и величайшее проклятие. По одной версии, эту книгу продиктовал записавшему ее монаху сам дьявол, по другой – это дословная копия того, что было нацарапано кровью на стенах святилища под Храмом Соломона. В любом случае, это чудовищная книга. Прочитавший ее либо сходит с ума, либо же на него нисходит высочайшее благословение. Понимаете, инспектор, книга взвешивает человеческую душу. И если душа оказывается легковесной, книга забирает ее себе. И с каждой новой душой книга становится все сильней, все черней – и все требовательней.

Отец Энтон откинулся на спинку стула, как будто сказка отняла у него последние силы. Потом взял стоящую перед ним чашку черного чая без сахара и шумно отпил большой глоток.

– По-вашему, Андерсон украл и эту книгу.

– Да. И прочитал ее. И его душа оказалась легковесной. Потому-то он и обратился ко злу. Книга забрала его душу.

Маклин смотрел на старика, оказавшегося у него на кухне. Совершенно чужой ему человек. Маклин с трудом мог объяснить себе, почему он вообще тратит время на него, тем более – на его бредни. Маклин устал, его измучило отчаяние, бессонница и расковыривание струпьев в собственной душе.

– Я ничем не могу вам помочь, – наконец сказал он.

– Но, инспектор…

– Боюсь, что вам придется покинуть мой дом. Я сыт по горло теми, кто изобретает для Андерсона оправдания. Он не был сумасшедшим и тем более не находился во власти демонической книги. Он просто был чудовищем. И теперь чудовище мертво.

Отец Энтон не сдвинулся с места. Он сидел за столом, обхватив руками чашку, и легонько вздрагивал, словно чай так и не смог его согреть.

– Послушайте, если Андерсон