противнику ударят наши танкисты и артиллерия. Разгром той немецкой блокирующей группы позволит нашим войскам свободно маневрировать к югу от Ивацевичей. После этого при поддержке танков 30 дивизии вы должны перекрыть Брестское и Минское шоссе южнее Ивацевичей. В то же время наши дивизии нанесут удар по корпусу Швеппенбурга с севера, запада и востока. Время исполнения всей операции трое суток. Понимаю, что задача вам ставится запредельная и практически невыполнимая, но и вы не простая рота. Подумай, Василий Захарович, что вам ещё потребуется для успешного выполнения приказа.

— Да, ошеломили вы меня, Михаил Петрович. Из таких походов обычно не возвращаются. Что касается дополнительного обеспечения, то помимо четырёхкратного боекомплекта на каждый ствол, для автономных действий нам потребуются пара грузовых машин для перевозки и временного хранения горючего, боеприпасов, снаряжения и продуктов питания. А также обязательное пополнение боеприпасами после каждого большого боя.

— Всё получите, но сейчас могу дать только два ЗИСа, трофейных машин больше нет.

— Годится.

— Сейчас отправляйтесь на Варшавское шоссе и ждите за городом у водонапорной башни. Туда вместе с машинами вам подвезут приказ, шифроблокнот и карты.

Генерал поспешил в штаб, а мы погрузились в машины, и снова нелёгкая погнала меня на бесконечную дорогу подвигов, потерь, открытий и обретений.

ГЛАВА 4

За тот час, что мы простояли на обочине бойцы успели несколько раз покурить, оправиться и даже вздремнуть, а водилы вдоволь попинали колёса и налюбовались открытыми моторами.

Я ходил вдоль колонны туда-сюда и безуспешно спорил с одолевающими сторонними мыслями, поскольку нынешнее утро украло мои уверенность и спокойствие. Предстоящая операция имела очевидные и внушительные минусы, и я понимал, что в безнадёжном и опасном рейде придётся надеяться только на нашу броню, внезапность, нахальство и импровизацию. По сути, командование посылало нас на смерть, и я молил бога только об одном, чтобы нам хватило сил телесных и душевных, выстоять и не надорваться.

Сначала я нетерпеливо высматривал каждую приближающуюся со стороны города машину, потом перестал на них реагировать. А, когда я погрузился в размышления, они и подкатили. Они — это знакомая генеральская эмка и едущие за ней две гружёные выше бортов трёхтонки. Ого! На этот раз начальство явно не поскупилось. Из эмки выбрались пехотный капитан с объёмистым пакетом и старлей госбезопасности в новенькой полевой форме. Демонстративно делая вид, что не понял зачем припёрся безопасник, я расписался в получении и спросил:

— Товарищ капитан, генерал-майор Петров ничего не просил передать на словах?

— Странную фразу сказал: не железо и пламя, так бумага и чернила. Я ничего не понял.

— Ясно. Спасибо товарищ капитан.

— Всего вам доброго, берегите себя, стальная рота.

— Почему стальная, — насторожился я.

— Так сами же пели про стальной спецназ, вот и выходит — стальная рота.

Я отдал честь и сунул пакет с бумагами подмышку.

— Напрасно не ознакомился с содержимым пакета, старшина.

Я повернулся и наткнулся на холодный гадючий взгляд.

— Времени достаточно, до ночи разберусь. С кем имею честь говорить?

— По старорежимному выражаешься, старшина. Старший лейтенант госбезопасности Сахно Максим Фёдорович, хм… если угодно.

— Стараюсь быть вежливым, но что-то не получается.

— Я назначен в вашу роту представителем органов безопасности и заодно буду исполнять обязанности комиссара.

— Наша рота особого назначения сегодня уходит в глубокий рейд, можно сказать — в самое пекло, и посторонние люди могут помешать выполнению боевой задачи. У нас не место всякому встречному-поперечному.

— Эт-то кто тут посторонний?! Кто тут поперечный?! Я?! — он с трудом совладал с собой и заморгал от удивления.

— Да, вы. Во-первых, согласно уставу, комиссар и начальник особого отдела назначается только с уровня полка и выше. Во-вторых, непонятна ваша роль в нашем подразделении. В-третьих, что вы будете делать в ответственном и опасном рейде? За бойцами приглядывать? Политинформации им читать? Уговаривать быть смелыми? Или пугать расстрелом, чтобы гнать в атаку? Всего этого моим бойцам не требуется. А посему я более не желаю развивать эту тему.

— Т-ты… забываешься, с-старшина… Я тебя привлеку! — его голос сорвался на крик, и к нам подтянулись бойцы, зыркая на гебешника взглядами голодных питбулей.

— Обязательно привлечёте, товарищ старший лейтенант. Вот как только мы немца расколошматим, так и привлечёте, если к тому времени вас самих не привлекут за попытку срыва задания особой важности. И один добрый совет: прекратите тыкать незнакомым людям. Нехорошо это. Неприлично. Я вас не задерживаю.

— Это ты!! Меня!! Не задерживаешь!! — От гнева его глаза остекленели. Он рванул крышку кобуры и тут же обмяк в железной хватке здоровяков Старикова и Махрова. — Этот бунт вам даром не пройдёт! — рычал гебешник, оглядывая всех налитыми кровью глазами, и пересыпая угрозы оборотами богатого разговорного языка.

Я хмуро кивнул ребятам на эмку и повернулся к обеспокоенному капитану. Мы отдали друг другу честь, и через пару минут эмка укатила в город. Ей вслед неугомонный Сашка сделал понятный жест.

Бойцы втиснулись в забитые боеприпасами и имуществом кузова, и машины тронулись в сторону Слонима. Во главе колонны громыхала гусеницами наша тридцатьчетвёрка, а я, сидя в кабине следующего за танком Опеля, под шум моторов принялся просматривать полученные документы и карты. Пятьдесят километров мы тащились полтора часа и в полдень подъехали к мосту через Щару. За эти дни здесь вырос настоящий укрепрайон с дзотами, блиндажами, капонирами и прочей фортификацией. Дважды нас останавливали пулемётно-пушечные посты, и каждый раз, пропуская, бойцы долго провожали взглядами наши необычно раскрашенные машины и орудия. По всем признакам Красная армия начала выходить из шока первого удара, и эти разительные перемены зажигали в душе огонёк надежды.

Миновав городские окраины, мы, наконец, выбрались на ведущее из Слонима в Ружаны шоссе, но теперь катили в обратном направлении. По меркам военного времени ехали мы недолго, но жара и теснота могли измотать кого угодно. Немного облегчали жизнь подходящие вплотную к дороге деревья, высокие кроны которых скрадывали июньский зной. Через двенадцать вёрст показалась окраина пущи, справа блеснула водная поверхность, и впереди открылось поле нашего прошлого боя. Колонна прижалась к обочине, и я дал команду «к машинам». Не успел я разогнуть затёкшую спину, как к нам подбежал лейтенант-пехотинец, а среди деревьев справа и слева в нашу сторону шевельнулись стволы сорокапяток.

— Что за часть? — хриплым голосом проорал летёха, стараясь перекричать рычание танкового дизеля.

— Отдельная рота спецназа.

— Куда прёте?! Там немцы!

— Уже никуда не прём, припёрлись. Мы у вас тут