Дорога занимает несколько часов.

Толстовка и джинсы полностью промокают, но я все иду и иду, усилием воли переставляя ноги, сдерживаю накатывающее серое чувство и стараюсь ни в коем случае не думать о «Кроликах». Не могли же мимо меня пройти целые сутки. Этому должно быть какое-то логическое объяснение.

И тогда я вдруг замечаю, что за мной кто-то следит.

Желтый «Приус» уже десять минут едет за мной по пятам, не обгоняя, хотя остальные машины проскакивают мимо. И это точно один и тот же автомобиль, а не похожие, потому что на двери у него наклейка – дерево с подписью: «Здесь можно узнать про Nature X». Я пытаюсь разглядеть водителя, но стекла затонированы.

Вполне возможно, что ему просто не хочется разгоняться, а следует за мной он не из умысла, а потому что нам нужно в одну сторону. Но на всякий случай я перехожу дорогу и бросаю «Приус» на перекрестке, откуда нельзя повернуть. Потом, чтобы уж точно оторваться, я сворачиваю в первый попавшийся переулок. Теперь меня не найдут – если, конечно, не отправят в погоню дрон или вертолет-невидимку.

…

Но «Приус» догоняет буквально через несколько улиц и снова едет следом, держась на расстоянии в несколько машин. Хочется развернуться, подойти к нему и постучать в стекло, но я чувствую: тут что-то нечисто.

Как только я осознаю это, меня погребает под собой знакомая волна ужаса. Вдруг начинает казаться, что я вижу себя со стороны, словно сознание отделилось от тела. В голове остается лишь одна мысль: «Если смогу оторваться от желтой машины, то все будет в порядке».

Достав телефон, я пытаюсь сфотографировать номер, но из-за дождя сенсорный экран отказывается работать. Получается открыть только диктофон, так что вместо фотографии я просто надиктовываю номер.

Миновав очередную улицу, я оглядываюсь. Машина едет за мной.

Спустя несколько домов я повторяю предыдущий маневр: бросаю машину на светофоре и ухожу, но в этот раз не сворачиваю в переулок, а сажусь на первый попавшийся автобус, подъехавший к остановке. Вот теперь меня точно не отследят.

Автобус забит людьми. Заплатив за проезд, я пробираюсь через толпу и сажусь на сиденье в самом конце. Выглядываю в окно, но желтый «Приус» не вижу. Значит, можно расслабиться, но непонятная тревога не отпускает.

Я глубоко втягиваю воздух. Машина отстала. Все хорошо.

Так почему по телу разбегается неприятное теплое покалывание? Почему сердце колотится, а перед глазами все кружится и плывет? Я вспоминаю про дыхательные упражнения и стараюсь восстановить дыхание, попутно осматриваясь.

В автобусе едут люди всех полов, возрастов, рас и профессий. Я сижу между двумя пожилыми женщинами из Европы, у которых на двоих штук семь пакетов из «Таргета».

Оглядываясь, рядом с молодыми родителями из Южной Азии, держащими на коленях ребенка, я замечаю знакомого мужчину.

Это Кроу.

При виде меня он улыбается и кивает.

Я натянуто улыбаюсь в ответ, и он нажимает на кнопку требования остановки. Раздается громкий звонок, и автобус сворачивает к обочине.

Но Кроу остается сидеть на месте, а все остальные поднимаются и выходят, и мы остаемся одни.

Автобус вновь трогается. Кроу подсаживается напротив.

За исключением водителя, кроме нас, в автобусе никого нет.

– Ну, здравствуй, – говорит он.

– Здравствуйте, – отвечаю я. – Я как раз вас ищу.

– Как удачно мы встретились.

Я киваю. Какого хрена? Что вообще проис- ходит?

– Сидни Фэрроу тебя не узнала. Неожиданно, да?

– Да. – Меня так и тянет спросить, откуда он это знает, но я сдерживаюсь: не хочу слышать ответ. – Можете рассказать мне про родителей? И я хочу поговорить с Эмили Коннорс.

– Увы, не получится.

– Почему?

– У меня к тебе просьба, К. Только пойми, что это нужно не мне, а тебе. Я даю тебе шанс только из уважения к твоим родителям. Если бы не они, наш разговор принял бы совсем другой тон.

– Так… можете просто сказать, в чем дело? Вы говорили, что если бы знали, что я здесь, то нашли бы меня раньше. Что вы имели в виду?

– Тебя здесь быть не должно, – говорит он. – По крайней мере, так мне казалось.

Я просто сижу и смотрю на собственные пальцы, впивающиеся в острый край пластикового сиденья. Я что, сплю? Это же просто какой-то бред. Почему все вдруг вышли из автобуса?

– Да о чем вы, блин, говорите? – спрашиваю я.

– Если не прекратишь играть в игру, которую вы зовете «Кроликами», твой мир никогда уже не станет прежним, а все знакомые забудут о твоем существовании. Даже та девушка из зала игровых авто- матов.

– Что?..

Он улыбается.

– Увы, такова жизнь. Уж прости.

– Но что это значит? Почему я?

– Как я и сказал, конкретно ты тут ни при чем, К. Но про «Кроликов» тебе нужно забыть. Так что хватит искать связанные с ними загадки. Все ясно?

– Да я даже не знаю, в игре я или нет.

– Ну, – говорит он, – значит, и бросить ее будет несложно.

Он нажимает на кнопку, и автобус, свернув, останавливается.

Кроу встает и выходит.

Я подскакиваю буквально мгновение спустя, но двери закрываются перед носом. Водитель неспешно выезжает на дорогу, хотя я несколько раз нажимаю на кнопку.

– Остановитесь! – кричу я, но он не обращает внимания.

Останавливается он лишь две улицы спустя на следующей остановке.

Я выскакиваю из автобуса, проталкиваясь через толпу, собравшуюся у дверей, и выбегаю на тро- туар.

Но когда добегаю до улицы, на которой вышел Кроу, его давно уже нет.

Домой я возвращаюсь пешком.

Не проходит и пяти минут, как в домофон кто-то звонит.

– Да?

– Это я. Открой дверь.

Я все думаю, как рассказать Хлое про исчезнувшее воскресенье, Кроу и Эмили Коннорс так, чтобы она не отправила меня в психушку, но она с порога тычет мне в лицо телефоном.

– Смотри, – говорит она.

На экране – фото бледного худого мужчины с жиденькими черными усиками, стоящего перед несколькими компьютерами.

– Это кто?

– Толстяк.

– Толстяк? – переспрашиваю я.

– Ага.

– Он же не толстый.

– Ну, видимо, в этом и соль.

– Видимо, да, – соглашаюсь я.

– В общем, где-то в половине одиннадцатого я пошла закрываться, но услышала в кабинете Фокусника шум. Ну, я подумала, что он вернулся, и побежала отчитывать, что он так долго не появлялся и мы за него волновались. Но когда хотела постучать – услышала из-за двери голос.

– Толстяка?

– Не перебивай.

– Прости.

– Сначала я решила, что Фокусник прошел через