И еще помню — это был первый случай в моей жизни — я написал в школьную стенную газету почему-то не стихи, какие сочинял уже года три, а статью о Ленине. Эта статья, скорее всего, не произвела на читателей того впечатления, на какое я самонадеянно рассчитывал, но сыграла определенную роль в моей судьбе. Именно после того я, осмелев, стал пробовать свои силы не только в стихах.

Если активное участие в комсомольской работе, в работе среди крестьян Ново-Егорьевки дало мне многое, то этого, к сожалению, нельзя сказать о школе. Никто там не заметил моего увлечения литературой, моей склонности к литературным занятиям. Надо было искать другую школу, где преподавание велось на более высоком уровне, где можно было получить полное общее образование.

Такая школа нашлась в селе Веселый Яр на Алее, не далеко от Рубцовки. Это была девятилетка, созданная год назад большим энтузиастом народного просвещения и знатоком русской литературы Евгением Александровичем Боголюбовым, впоследствии доктором филологических наук, профессором.

В свое время Е. А. Боголюбов с большим успехом окончил Московский университет. Ему предлагали начать педагогическую деятельность в Москве, но он отказался от лестного предложения и отправился в Сибирь, как это делали многие передовые люди, болеющие душой за судьбу народа. При Советской власти Е. А. Боголюбову, обладавшему несомненным талантом педагога, было поручено создание школы с педагогическим уклоном: надо было срочно готовить кадры сельских учителей. Е. А. Боголюбов сам выбрал для школы обыкновенное село за двадцать пять верст от Рубцовки и привлек для работы в ней образованных, опытных преподавателей, таких как бывший народоволец П. А. Скабичевский, сын известного критика, — отбыв ссылку в Сибири, он полюбил ее и остался в ней навсегда.

Мне пришлось выдержать большой конкурс в школу Е. А. Боголюбова: слава о ней за один год разошлась по всей округе — и к ее порогу бросились со всех сторон юноши и девушки, у которых перерывы в учении были до четырех лет. И потому наш набор (в седьмой класс) оказался таким же своеобразным и сильным, как и первый набор; хотя почти все поступавшие надолго отрывались от школ, порастеряли ранее полученные знания, но зато накопили немалый жизненный опыт и, конечно, имели осознанное желание получить образование, а также умение трудиться в поте лица.

О школе в Веселом Яре, в которой я учился три года, у меня сохранились самые светлые воспоминания. Впрочем, добрую память о ней хранят все ее воспитанники. Помню, как отец привел меня к дому, где жил Евгений Александрович, и у ворот, встретив его, передал меня, можно сказать, с рук на руки. И Евгений Александрович стал для меня вторым — после отца — воспитателем. Именно потому, что мне посчастливилось встретиться с этим человеком, у меня окончательно созрело решение посвятить себя литературному труду. Под его влиянием сформировались и мои литературные взгляды.

Многим учащимся школы Е. А. Боголюбов привил любовь к русской литературе. Его увлекательные лекции (а он читал именно лекции, как в университете) не только давали нам много знаний, но и пробуждали желание испробовать свои силы на литературном поприще. Он постоянно наблюдал за работой литературного кружка и нашего рукописного журнала «Всходы», помогал проводить диспуты о разных литературных явлениях того времени. Ученикам, какие были у него на особой примете, он всегда давал индивидуальные темы для сочинений. Например, нашему лучшему школьному поэту Кайгородову он предложил однажды «вписать» в «Евгения Онегина» целую главу о том, как семья Лариных узнала о гибели Ленского на дуэли и что потом происходило в их доме. Эта весьма любопытно написанная «глава» была зачитана потом в классе. Мне он однажды дал задание написать статью о творчестве недавно погибшего Сергея Есенина, о котором тогда шли споры по всей стране. Получилась большая и острополемическая статья: я защищал от критиков, ополчившихся против замечательного русского поэта, все его стихи, за исключением цикла «Москва кабацкая». Эта статья была тоже зачитана Евгением Александровичем в классе и послужила поводом для общешкольного диспута, продолжавшегося два вечера. Мы, защитники Есенина, одержали на том диспуте полную победу против наших оппонентов, возглавляемых обществоведом Белоусовым, за что и получили по выговору от бюро комсомольской ячейки.

Но и здесь, в Веселом Яре, хотя школьные занятия и отнимали очень много времени, мы, ученики, не отрывались от деревенской жизни. Е. А. Боголюбов горячо поощрял наше увлечение культурно-просветительной работой.

Почти все мы жили в крестьянских домах — и потому всегда были хорошо осведомлены о том, что происходит в селе. Помню, из рассказов своих хозяев я узнал, как обнаглевшие жулики действуют в сельской кооперации. Дождавшись собрания пайщиков, я заявился в Народный дом, полный веселоярцев, выслушал несколько довольно мирных речей, а потом попросил слова. Представьте: на трибуне появился паренек пятнадцати лет, ученик седьмого класса, и звонким голосом, на высокой ноте, произнес гневную разоблачительную речь, в которой досталось всем жуликам, не взирая на лица! Что творилось тогда в Народном доме, а потом и во всем селе! Совершенно не думая о последствиях, я словно разворошил осиное гнездо. Не помню, был ли толк от моей речи (не от всех речей он бывает!), но я был доволен, что никого не убоялся и смело восстал против ворюг. С тех пор я поступал так всегда в любых случаях. Опять-таки этому научила меня сама жизнь.

Ученики нашей школы организовали селькоровский кружок в Веселом Яре, выпускали стенную газету в сельской избе-читальне, были активными распространителями периодической печати. Неграмотных в селе оставалось уже мало, но многие мужики скупились: выпишут по одной газетке — и ладно. Поэтому можно понять, какую огромную работу мы должны были провести в селе, если на каждый двор (а их было, кажется, около восьмисот) веселоярцы выписали тогда по три разных издания, в том числе немало журналов «Безбожник»! О нашем кружке, добившемся поразительных результатов, было рассказано даже в краевой газете «Сельская правда».

Но мы, селькоры, писали еще и заметки в сибирские и центральные газеты. Печатали их, правда, редко, но это нас не смущало. Для меня из того времени памятной осталась, пожалуй, лишь небольшая зарисовка о разгульном праздновании дня покрова в Веселом Яре, напечатанная в губернской газете «Красный Алтай». О работе нашего кружка хорошо знало все село — и уже одно это давало пользу: все понимали, что от наших зорких глаз ничто не ускользнет.

Большую и разнообразную работу вели ученики в селе. В Народном доме часто ставили для крестьян различные спектакли, устраивали антирелигиозные вечера, выпускали злободневные «живые газеты», пользовавшиеся большой популярностью. Силами учеников нашей школы в центре села был разбит и выращен большой сквер. Многие ученики