— Ты с ума сошел? Неужели ты думаешь, что я позволю незаконнорожденному отродью какой-то шлюхи-судомойки жить в этом доме? Ты не годишься даже для моих конюшен, парень.

— Но вы продолжили туда возвращаться, — сказала Хелена.

— Да.

— С какой целью?

— Вначале? Мы думали, что сможем изменить его отношение к нам. Но получилось не совсем так.

Джастин воздержался от подробностей. Не было смысла рассказывать Хелене, как сэр Освальд избил Арчера во время их следующего визита. Или как в третий раз он в пьяном угаре направил пистолет на Джастина.

— После этого мы стали ходить туда просто назло. Один наш вид выводил сэра Освальда из себя, как ничто другое. Мы играли на его пляже и копались в его хозяйственных постройках. Мы копали ямы в его садах или пробирались внутрь через полуоткрытое окно и подменяли его спиртное морской водой. Глупые детские шалости.

Джастин посмотрел на аббатство Грейфрайар, маячившее вдалеке.

— Тогда все и началось.

— Боже мой, — сказала Хелена. — Он мог бы добиться вашего ареста. Или чего похуже. Не могу представить, почему он этого не сделал.

— Бутройд отговорил его от этого.

Она нахмурилась.

— Я и не подозревала, что мистер Бутройд проработал секретарем сэра Освальда так долго.

— Он пришел на работу в аббатство годом или двумя раньше.

— И теперь он работает на тебя, — сказала она. — Я нахожу это очень странным.

Джастин понимал, почему так может показаться. Однако для любого, кто знал сущность характера Бутройда, это имело смысл.

— Он переписывался с Финчли и со мной на протяжении многих лет. Он консультировал нас по вопросам инвестиций и тому подобному. Видишь ли, у Бутройда была совесть. Он был порядочным человеком — верным слугой, который искал достойного хозяина. Ему не потребовалось много времени, чтобы понять, что за человек сэр Освальд.

— И все же он остался у него на службе.

— Факт, о котором он сожалеет по сей день. Можно сказать, что работа на меня — это его покаяние. Видит бог, это достаточно неблагодарная работа.

— Он верен тебе, — признала Хелена. — Но это вряд ли оправдывает то, что он стоял в стороне и ничего не делал, когда ты был ребенком.

— Не суди его слишком строго. После несчастного случая с Невиллом именно Бутройд организовал стажировку для Финчли, Арчера и меня. Он знал, что это единственный способ избавиться от нас. — Джастин помолчал и добавил: — Решение проблем — особый навык Бутройда.

— Похоже, в этом случае он потерпел неудачу. Ты сейчас здесь, не так ли? Ты владелец аббатства.

— Верно, но какое-то время это спасало нас от неприятностей. Когда Финчли уехал в Лондон, а Невилл пострадал, остались только мы с Арчером. А потом, в один прекрасный день, Арчер пропал. Он прервал свое ученичество. Исчез, не сказав ни слова. Я нигде не смог найти его следов.

— Это тогда ты пошел в армию? — спросила Хелена.

Он кивнул.

— Должно быть, ты там очень хорошо поработал.

— Достаточно хорошо.

Он всегда был готов подвергать себя опасности. Шел на невероятный риск. Некоторые называли его героем. Правда заключалась в том, что вначале ему было просто все равно, жить ему или умереть. В результате он заслужил уважение начальства и быстро поднялся по служебной лестнице.

— Как ты получил звание капитана?

— Повышение по службе в первые дни восстания.

— А сэр Освальд?

Джастин колебался. История была не из приятных.

— Я навестил его в последний раз перед отъездом в Индию. Это был единственный раз, когда я встретился с ним наедине. Мы стояли лицом к лицу в начале подъездной дорожки. Он был пьян.

— Как хорошо ты это помнишь.

— Такое не забудешь. Это был день, когда он признался, что я его сын. Он сказал несколько гадостей о моей матери, а потом рассмеялся. Он сказал мне, что я никому не нужен. Что я ничего не значу, ни для него, ни для кого-либо еще. Что я никогда не стану кем-то важным. Именно тогда я пообещал ему… — Джастин замолчал.

Это воспоминание оставило у него во рту горький, как яд, привкус. Никогда прежде, даже в самые мрачные дни своего пребывания в приюте, он не чувствовал себя таким одиноким. Таким нежеланным. Таким злым.

— Что ты обещал? — тихо спросила Хелена.

Джастин посмотрел на нее сверху вниз.

— Что однажды я вернусь в Девон. И что, когда я это сделаю, я не просто заберу у него Грейфрайарское аббатство. Я заберу все.

Глава 15

В голове у Хелены царил сумбур. Остаток утра она провела в одиночестве. Ей требовалось время, чтобы подумать. Разобраться во всем. Ей нужно было принять решение о своем будущем.

Такие серьезные размышления были непростым делом. Они не давали ей покоя. Не в силах усидеть на месте она пошла в свою комнату и разобрала одежду. Ее нижнее белье нужно было постирать. Что касается платьев…

Она поднесла к свету свое второе серое шелковое платье, разглядывая складки на ткани и пятна на лифе и юбках. Просто грязь. Последствия вчерашней прогулки под дождем и опрометчивой встречи с заляпанной грязью одеждой Джастина.

— Джин, — сказала миссис Стэндиш, когда пришла забрать вещи для стирки. — Если что-нибудь останется после миссис Уитлок.

Хелена бросила на экономку вопросительный взгляд.

— Джин?

Миссис Стэндиш перекинула испачканные нижние юбки Хелены через руку.

— Смесь из джина, мягкого мыла и меда. Я намажу ею пятна. После того, как ткань немного пропитается, я хорошенько протру шелк губкой.

Она прищурилась, глядя на серое шелковое платье, которое сейчас было надето на Хелене.

— С этими пятнами будет сложнее.

Хелена посмотрела на свои юбки. Среди складок и конского волоса она заметила что-то похожее на масляные пятна

— Вы сможете их вывести?

— Понадобится глина для трубки, миледи. Или французский мел. — Миссис Стэндиш подождала, пока Хелена снимет лиф и юбки. — Я не камеристка, мэм.

— Нет, конечно.

Хелена протянула экономке свое платье.

— Спасибо, миссис Стэндиш.

Не было особого смысла объяснять, почему у нее в настоящее время нет собственной горничной, да в этом и не было необходимости. Миссис Стэндиш относилась к тому типу прислуги, которая стала бы хуже относиться к ней, если бы она придумывала оправдания. Она смягчилась по отношению к Хелене только тогда, когда услышала, что Бутройд называет ее «миледи». Она ожидала увидеть некоторую долю аристократического презрения.

Это было не в характере Хелены. Она никогда не была особенно требовательна к слугам. Возможно, они не были ее друзьями или семьей, но в отсутствие ее матери о ней